X-avia
Шрифт:
чужих мнений, под божий свод небесный, рука в руке, вдвоем.
Я осталась работать в цехе бортпитания. В поселке «Черные Сады». Я осталась без
средств к существованию и даже без автомобиля, на котором можно было бы добраться до
цеха в ночную смену.
– Кристабель, это не для тебя, - тогда же заявил мне И., скачивая mp3 «Yellow river»
Джеффа Кристи, - Мне-то ладно, все равно, где деньги зарабатывать, а тебе, у тебя
университетское образование,
себя.
– Ты недоволен, очевидно? – с сарказмом спросила я его.
– Недоволен. Вообще все получается как-то криво. Но, извини, по-моему, я ничего
совсем не соображаю, ничего не чувствую даже, кроме этой щенячьей радости лишь от
того, что теперь ты со мной.
Часть вторая.
ВРЕМЯ-ЙОТА.
Глава 13.
«Черные Сады»
«Встали в белом воздухе драконы,
И танцуют на большом ветру…»
(Г. Гейм, «Осень»)
«Из самых недр садов доносилась тихая волшебная музыка, и я чувствовал, что она
непреодолимо влечет меня к себе. Я пошел на эти звуки по нетронутому снегу в
глубину темного сада. За поломанным забором начинался следующий сад; хмельной,
брел я по заснеженным тропинкам, среди голых деревьев, на ветвях которых кое-где
висели маленькие пожухлые яблочки, мимо компостных куч, покосившихся сараев,
пустых крольчатников, вдоль все новых и новых заборов. Не покажется ли среди
стволов загадочный трамвай? Не заблестят ли в кустах алмазы на диадеме
Королевы садов?»
(М.Айваз, «Другой город»)
Поселок «Черные Сады» примостился в двадцати минутах быстрой ходьбы до
поворота на аэропорт. Население составляли в основном старики и дети дошкольного
возраста, вывезенные сюда вечно занятыми родителями из электрического мегаполиса на
лоно природы и чистого воздуха. Попасть в Черные Сады можно было двумя способами:
на автомобиле, минуя, в зависимости от ситуации, распростертые или же закрытые
деревянные руки двух шлагбаумов, или по железной
станции приходилось идти сначала по лабиринту гаражей, в коридорах которого гул
поездов вперемешку с завываниями ветра отражался наиболее зловеще, а затем по полю,
холодному и осеннее-уставшему, с левой стороны тянулись безымянные склады, а едва
заметная на многострадальном поле тропинка медленно, но верно выводила путника
прямиком в поселок.
В нем было всего двенадцать домов, одна дорога и небольшой магазинчик. Но главной
достопримечательностью Черных Садов, разумеется, была Гора. Вытянувшаяся вверх на
две тысячи метров и упершаяся в небо исполинская земляная махина, она была покрыта
облаками и туманами. В ее лесах бродили сгорбленные старички с котомкой грибов, на ее
склонах зимой скользили редкие в этих далеких краях лыжники.
Дантес и я въехали в двенадцатый дом, находящийся у самого подножья Горы, на
отшибе самих Черных Садов, третьего сентября, когда небо уходит уже совсем высоко,
закаты багровеют все ярче, а насыщенности красок высохших листьев позавидует любой
гербарий. Первые несколько недель мы питалась исключительно рисом, макаронами и
картофелем, но, по прошествии некоторого времени, жилище становилось все более и
более уютным. На столе появились журналы и газеты, на полках – словари и книги, в
ванной комнате – всевозможные бутыльки, а на кухне, наконец, помимо стратегического
запаса круп, соли и консервов, появились гроздья сладкого винограда, сыры, красная икра
и изысканный горький шоколад Lindt.
Мы разведывали территорию. Ходили в лес, ходили по соседней деревне «Заборье»,
любовались на поля, над которыми каждый вечер эта непередаваемая словами серая
дымка уплывала на запад… Мы покупали средства для мытья посуды, сметану, щетки для
обуви, с пакетами в руках шли по деревне от железнодорожной станции, к Горе, к нашему
новому дому, а дымка уходила на запад.
В доме появился наш запах. Мы лепили вареники вдвоем, я месила тесто, а И.
раскатывал его пивной бутылкой (у нас не было скалки и денег, чтобы ее купить),
заворачивал начинку, кидал в кастрюлю. Мы ели за нашим древним косым столом, все
форточки немилосердно продували спину и шею, мы ели вареники, пили мутный чай,
одолженный в цехе бортпитания. Мы приносили с работы полные карманы порционной
соли, масла, плавленого сыра. Добытчики, мы вываливали награбленное на кровать, пока