X-avia

Ефименко Анна Олеговна

барельефы, повествующие о наших с Б. долгих автомобильных поездках, о волшебной

музыке, качественной и некоммерческой, о безумных покупках формочек для льда в виде

звездочек, о бесконечных сезонах недосмотренных нами сериалов, о зиме в деревне и

дрова, и печь, и бог мой, валенки да шапка-ушанка, как аутентично!, и обо всех

живописных путешествиях на море – обо всем, что было, да что забальзамировано в

неполных пяти фотоальбомах; и о том, чего так никогда и не было – например, о

воздушных змеях,

которых мы так и ни разу не запустили, или о самолетах, которые были

спустя столь недолгое время, но уже у меня одной. Мы встретимся когда-нибудь, я скажу

ему про свечки и аварийную гирлянду лампочек на борту, я скажу ему свое изжеванное

«мне очень жаль», и четыре этих слога не вместят себе ни атома, ни молекулы, ни

мельчайшей частицы того, насколько мне было жаль на самом деле.

Глава 10.

Кафедральный Собор

«Я ненавижу свет

Однообразных звезд.

Здравствуй, мой давний бред, -

Башни стрельчатой рост!

Кружевом, камень, будь

И паутиной стань:

Неба пустую грудь

Тонкой иглою рань.

Будет и мой черед –

Чую размах крыла.

Так – но куда уйдет

Мысли живой стрела?

Или, свой путь и срок,

Я, исчерпав, вернусь:

Там – я любить не мог,

Здесь – я любить боюсь…»

(О.Мандельштам)

«…Когда я был старшиной, в моем распоряжении было сто двадцать человек, я ими

вертел как угодно, а с тобой я как пластилин, такой, что можно взять и что хочешь

сделать, и сделай, пожалуйста, как ты говоришь - разбей, в клочья порви, будь умнее,

давай,

сделай это…»

(Е.И.)

Дантес сказал жене, что не любит ее, что уйдет. Меня захватывала театральность

происходящего. Кто-то заламывал руки, стенал, кто-то сотрясался в оглушительном

гоготе, а кто-то сотрясался в беззвучных рыданиях, кто-то делал вид, будто ничего не

происходит. (До кульминации оставалась примерно пара недель.) Алоиза забрала ребенка

и уехала отдохнуть. Б. тоже уехал, на дачу, в Грозовой Перевал. Пока мы с Монсьером

Бортпроводником обсасывали мотивацию наших супругов, время учебы также

стремительно близилось к концу.

– И что они хотят этим показать? – спросила я И., закуривая, - хотят, чтобы мы

почувствовали себя якобы свободными?

– Нет, - он хитро улыбнулся, - они хотят, чтобы мы почувствовали себя одинокими.

– Ты чувствуешь? – я выдохнула дым в сторону.

– Ты что, издеваешься? – рассмеялся Дантес, и, забрав у меня сигарету, таинственно

понизил голос, - да я в жизни не чувствовал себя более счастливым, Кристабель.

Расписание занятий на август заняло всего половину листа формата А4, при одном

взгляде на который мои морские и монсьеровы угольные глаза наполнились слезами

предчувствия скорой разлуки.

Мы обнаглели до такой степени, что гуляли за руку по всем тенистым аллеям и

бульварам Большого Города, уже не оглядываясь в судороге паники за спину, уже не

пугаясь внезапных телефонных звонков. Почему должно быть страшно, когда все, в

общем-то, уже решено? Мы сели в пролетку и поехали прямиком в Кафедральный Собор,

вместе, вдвоем, Дантес и я.

По дороге встретили одну девочку из «Schmerz und Angst», она всеми правдами и

неправдами пыталась выяснить, что же нам понадобилось в Кафедралке, ведь в августе

храм всегда ремонтируют. Она подумала, будто мы врем. Спросила, не живу ли я

случайно в том же районе. Вы едете домой к Кристабель, да? О боги! Мы, очевидно,

только и можем, что обивать пороги засекреченных квартир или мотелей на час,

достойнее же о нас никто не может подумать! Нет. Мы едем в Собор. У нас именно там

есть неотложные дела. И наша знакомая, недоумевая, тщетно пытаясь прощупать медную

проволоку высоковольтной интриги, поехала дальше своей дорогой.

Вблизи шпиль, подернутый плывущими по голубому атласу облаками, норовил вот-вот

рухнуть прямо на нас. Тяжелые двери, выщербленные ступеньки, на которые, по слухам,

всегда сплевывал сам дьявол. Готическая розетка, этот каменный цветок-часослов,

подмигивающие горгульи – они всегда были нашими друзьями.

О, величественное сооружение, из глубины веков нас благословляющее здание!