X-avia
Шрифт:
столкновений с иным миром люди выходят утром из отеля, находясь в удрученном
настроении и под весьма негативным впечатлением.
И впрямь что-то изменилось в отеле. Уют ковровых дорожек и вкусная еда не могут
подавить общую нервозность, подвешенное состояние, неизвестность касательно того,
предстоит ли тебе сегодня вернуться домой или же улететь за тысячи километров на
неделю.
Я закрываюсь по макушку кремового цвета одеялом, и мне снится первый
беспокойный
меня с собой и сколько осталось еще не разменянной валюты на случай заграничной
командировки. Годы идут, а я все никак не могу привыкнуть к резерву, слишком уж
большое это для меня напряжение.
На прикроватной тумбочке рядом со мной остаются пепельница, планшет для чтения
электронных книг, портсигар, бордовая помада «Sehnsucht» и мобильный телефон, на
дисплей которого я смотрю каждые полминуты. Номера очень здорово обустроены, тут
есть гладильная доска с утюгом – невероятно удобно, придумано как раз на случай
ненавистного телефонного сообщения: «Вы летите туда-то таким-то рейсом, вам на сборы
десять минут». В каждом номере есть возможность смотреть по телевизору онлайн-табло
рейсов. На нем ты находишь свою авиакомпанию, пункт назначения, в который
ближайшее время должен осуществиться вылет, высчитываешь время явки и
прикидываешь свою вероятность быть выдернутой из теплой кровати отеля, выдернутой
из резерва; прикидываешь свою вероятность заменять кого-то неожиданно заболевшего
или безнадежно застрявшего в пробке на выезде из Большого Города. Табло подмигивает
своими переполненными информацией строчками, подмигивает ровно в такт твоему
учащенному от волнения сердцебиению. Я гипнотизирую онлайн-табло в телевизоре,
гипнотизирую дисплей мобильника, гипнотизирую наручные часы-наручники: прошел
еще один час, вот, еще один час прошел…
Наконец, меня снова одолевает сонливость, и я вновь прячусь под тонкое одеяло,
покров кровати, чтобы закрыть уши, не слышать непрошенных звонков, я проваливаюсь
во второй беспокойный сон, выхожу на второй круг ада. На этой ступени мне снится
незнакомый номер с последними цифрами 18 18. Я снимаю трубку. Диспетчер
спрашивает, не желает ли Клео сделать перерыв. Я уточняю, что именно за перерыв.
Оппонент предлагает особую услугу – релаксацию. Я заказываю перерыв, например, на
час, но потом, после восьми, мне придется пробыть в резерве еще один дополнительный
час, компенсируя тем самым время перерыва. Я отказываюсь от этой услуги, решив
отстреляться сразу и не тянуть резину. Потолок плачет на меня белыми пудровыми
слезами
зависают на полпути от моего тела, распластанного на кровати в беззвучной мольбе. Что-
то нехорошее произойдет в соседнем номере, в номере 910. Или 912, не помню. От какого
номера у меня ключ? Я достаю из внутреннего кармана пиджака ключ с выбитыми на
брелоке цифрами 910, и тут же кладу его обратно в карман, убедившись, что память мне
пока еще не изменяет.
Я разворачиваю еще теплый и свежий экземпляр газеты «X-Avia», вспоминая, какой
теплый и свежий хлеб мы отламывали с Дантесом когда-то под дождем на остановке
возле супермаркета «Карусель». Я пытаюсь читать свой любимый детектив, в котором
Мира пытается установить признаки пассажиров электрички, в котором пассажир
электрички должен быть убит. И да, Кристабель, я же рассказывала тебе о том, как эта
немка, блондинка, баронесса фон Лау, она прилетела к нам из Швабии, из города
Аугсбурга, она открывала здесь выставку, на улице имени Ротшильда, она – талантливый
художник, эта Мартариоза. Мне снилось, что мы однажды ехали с ней в электричке, хотя
я никогда не была в электричках, мы ехали, ты, Кристабель, в платке на голове, после
смены в цехе, и мой Дантес, в форме стюарда он всегда выглядел почти пилотом, тем
самым пилотом, на которого должны вешаться тоненькие встречающие с гирляндами
цветов на шее, покуда он катит по коридору отеля свой чемодан; и я там была, стюардесса
с открытки, и Мира там была, она служила в охране, она всегда была дочкой якудзы, моя
мать Мира Дайхатсу; и Марта тоже ехала с нами. Мы ехали, ехали, стуча
железнодорожными гробами, а потом взлетели. Над обрывом, не иначе. Каждый уцепился
за поручни, я думала, только бы все телеги были поставлены на стопор…
Тогда Марта, моя старая знакомая, которую по сюжету новеллы «Признаки пассажира
электрички» убивает Мира, оказывается ко мне так близко, что теснее невозможно, она
говорит мне: «Клео, ты ведь всегда хотела всего лишь купить домик в Праге и писать
книги?» Я вспоминаю Прагу, стобашенную, Собор святого Вита… Это главный собор, он
стоит на вершине горы в Градчанах. Мы с И. познакомились в Праге, я заканчивала там
академию художеств, а Дантес, тогда еще бедный музыкант, играл на флейте, ступая по
канату, натянутому от шпиля Собора святого Вита до шпилей-близнецов Тынского
Собора на Староместской площади. Я смотрела на небо, по которому он шел, и он дул в