Xамза
Шрифт:
Стены одних домов крошатся и осыпаются, у других стропила и балки выступают как ребра каких-то доисторических животных.
Продвигаясь все дальше и дальше, в глубь городского лабиринта, ловишь себя на мысли, что становится как-то тоскливо, безрадостно, мрачно...
Но вот старый город кончился, и по мере того как вы будете продвигаться к центру, к кварталам аристократии, картина начнет меняться... То и дело возникают современные здания, подобные дворцам. От величественных деревьев и парков, окружающих эти дворцы и еще более умножающих их красоту, на душе делается светлее. Вы дышите уже свободно, полной грудью, и чувствуете
Вы идете дальше. Улицы становятся многолюднее, шумнее.
Кто-то кого-то зазывая, расхваливает что-то, кто-то злобно ругается, кто-то грустным голосом просит подаяние... Один смеется, другой плачет, один шикарно одет, другой в отрепьях. А если толпа перед вами начнет плескаться, словно вода огромного озера, знайте, что вы приближаетесь к базару.
Куда ни посмотришь, везде бедные, очень бедные люди.
Буквально на каждом углу в одиночку и целыми семьями сидят здесь изможденные полуголые нищие, просят подаяние. Проходя мимо них, вы видите протянутые к вам с мольбой руки, тонкие и черные, похожие на птичьи, вороньи лапки. Постоянно встречают вас погасшие, жалкие взгляды, и на душе у вас снова становится грустно... Нищих так много, что даже не знаешь, кому оказать предпочтение.
Это Гилгит, городок в индийской провинции Кашмир, самый северный опорный пункт британской колониальной администрации, расположенный на стыке советской, афганской и китайской государственных границ.
По улицам Гилгита шел человек в белой панаме. Присмотревшись к нему внимательно, очевидно, нельзя было не узнать в нем того, кто однажды, много лет назад, совершенно случайно встретился с Хамзой приблизительно здесь же, в этом районе северной Индии. Тогда фамилия этого человека была Лоу... Впрочем, у него было много имен и фамилий. Человек в белой панаме шел, привычно не обращая внимания на тянувшиеся к нему руки нищих, просивших подаяние - бакшиш.
Около здания с белыми колоннами он остановился, огляделся, поднялся по ступеням, позвонил. Ему открыли. Человек снял панаму и, пройдя через анфиладу залов, оказался в комнате, густо завешанной крупномасштабными картами Советской Средней Азии.
Это был кабинет резидента британской разведки в Гилгите генерала Маллисона.
Вошедший и хозяин кабинета обменялись традиционными приветствиями.
– Когда?
– спросил генерал.
– Завтра, - последовал лаконичный ответ.
– Все остается в силе?
– Надеюсь.
Генерал Маллисон вздохнул.
– Итак, вы направляетесь в Самарканд, - сказал он, посмотрев на одну из карт.
– Путь неблизкий...
– И нелегкий, - добавил посетитель, - учитывая мой возраст...
– Как всякий профессионал, вы не имеете возраста, - улыбнулся генерал, - точнее сказать - не должны иметь его.
– И тем не менее он есть. И дает о себе знать все чаще и чаще.
– Я наблюдал за вами в окно, когда вы шли по улице. У вас походка чемпиона Британской империи по теннису.
– Дорогу через Памир пешком в это время года не выдержит даже чемпион мира по теннису. Особенно в обществе этих вонючих дервишей и каландаров.
–
– Британия должна была очень серьезно думать о своих интересах в этом районе тогда, когда пошатнулся трон Романовых. Именно тогда Туркестан, подобно Индии, мог бы украсить корону Англии.
– В те времена мы были союзниками России и вместе воевали против Германии.
– Нравственность в политике, генерал?
– Вы правы. Мы упустили момент.
– Дважды. Второй раз мы могли бы отторгнуть Туркестан от России во время их гражданской войны.
– Не разделяю вашего мнения. Во время гражданской войны в России я командовал нашими экспедиционными войсками на территории Туркестана. И я утверждаю, что Советы были тогда непобедимы. Их людей увлекали свежие идеи - братство разных национальностей, отмена частной собственности и так далее...
Сейчас эти идеи, как всегда бывает при воплощении идей в жизнь, утратили свою новизну. Большинство населения России, прикоснувшись к идеалам коммунизма на практике, пережив голод, отшатнулось от них... Ленин, как один из самых сильных умов двадцатого века, сразу понял это и ввел нэп, чтобы удержать власть в своих руках. Но нэп, накормив людей физически, развратил их духовно. По существу дела, нэп ликвидировал отмену частной собственности - люди в России вернулись к дореволюционным ощущениям... Таким образом, сейчас наступил третий момент для отторжения Туркестана от России, который мы упускать уже не имеем никакого права, ибо история нам этого не простит...
– Вы, очевидно, знаете, генерал, что до революции я несколько лет жил в Самарканде.
– Конечно. Ваши археологические исследования из эпохи Тамерлана мне известны. Ведь я же теперь тоже археолог... Хаха-ха!
– А вы никогда не думали о том, что меня могут опознать в Самарканде, когда я появлюсь там под видом дервиша-каландара?
– А вы не сразу пойдете в Самарканд. Сначала вам придется побывать в Шахимардане.
– Шахимардане? В этом захолустном кишлаке, где находится могила святого Али?
– Шахимардан был захолустным кишлаком до середины прошлого века. Но когда границы России приблизились к Индии, наши с вами предшественники здесь потратили немало усилий и средств, чтобы сделать Шахимардан центром паломничества.
В те времена царские власти свободно пропускали паломников из Ирана, Афганистана и Индии к могиле святого Али.
– В свое время я пересек границу царской России официально, как ученый.
– И сейчас пересечете официально, но уже в качестве дервиша. Советы иногда тоже пропускают паломников. Я дам вам письмо от главы местных мусульман Мияна Башира. Это большой друг Англии.