Xамза
Шрифт:
Заместитель народного комиссара молча и мрачно разглядывал собственные ботинки. Он, конечно, знал о том, что Шавкат - человек бессовестный, жестокий и коварный. Но это уже было не коварство, а явная глупость. Называть Хамзу "другом" после их последней стычки? После прихода Зульфизар? Да кто же поверит в это?
Между тем Шавкат, беззаботно что-то наигрывая на рояле, продолжал говорить с какой-то странно доброжелательной, с какой-то совершенно неожиданной искренней интонацией:
– Это мелодия Хамзы. Насколько проста и выразительна, а?
Эх,
Алчинбек вдруг отчетливо понял - Шавкат располагает какими-то новыми, пока ему неизвестными сведениями о Хамзе.
– Что с вами?
– поднял голову заместитель народного комиссара.
– Вы заболели?
– Я абсолютно здоров.
– Но вы отдаете себе отчет в своих словах?
– строго спросил Алчинбек. Как я могу писать Хамзе письмо после той сцены, которая произошла между нами и в которой вы тоже принимали участие?
– Письмо написать надо, - четко сказал Шавкат.
– Я, например, такое письмо уже написал.
– Вы в своем уме?
– Гораздо в большей степени, чем вы предполагаете.
– Объяснитесь, профессор!
– Охотно. Во всей этой истории с Хамзой мы, поддавшись чувствам, слишком осмелели. Сейчас требуется сделать несколько шагов назад.
– Что это означает - поддавшись чувствам?
– Вы забыли о том, как относится к Хамзе Ахунбабаев?
– Нет, не забыл.
– Почему же вы бросили рукопись Хамзы на пол? Почему назвали Зульфизар проституткой?
Алчинбек молчал. Было ясно, что Шавкат начал играть какую-то свою игру. Но какую? На что он рассчитывает? Выйти сухим из воды? Нет, профессор, этот номер у вас не пройдет.
– Вы уже отправили свое письмо Хамзе?
– Нет, не отправил. И не думаю отправлять.
– Зачем же тогда писали его?.. Что вы собираетесь с ним делать?
– Я снял с него несколько копий и пустил их по рукам.
– Для чего?
– Неужели не понимаете? Нужно создать общественное мнение о том, что мы не враги Хамзы. Подробности нашей стычки известны только четверым - вам, мне, Урфону и ему самому.
А письмо прочтут несколько десятков человек. И расскажут о нем еще стольким же. И возникнет слух о том, что мы против продолжения конфликта, что причиной ссоры были не мы, а вздорный, сумасбродный характер Хамзы...
– А Зульфизар?
– Зульфизар - баба! Кто будет слушать бабьи сплетни?
– А театр, актеры?
– Театр придется восстанавливать.
– А угрозы Зульфизар в мой адрес?
– Зульфизар сказала, что приведет свои угрозы в действие, если мы будем преследовать Хамзу. А мы больше не будем его преследовать, мы ищем мира с ним, мы выступаем инициаторами примирения...
– А вся
– Я забыл о них.
– Странно, странно...
– И ничего здесь нет странного. Жизнь движется вперед, и все вокруг нас постоянно меняется. Вчера мы были противниками Хамзы, а сегодня - его сторонники. Диалектика.
– Когда-то кто-то приходил в ярость только от одной строчки из песни Хамзы.
– Я же говорю - диалектика. Все меняется.
– Ну уж если вы произносите это слово так часто, значит, действительно что-то произошло...
– Ничего особенного.
– Что случилось, Абдурахман? У вас есть какие-нибудь новости?
– Да, есть.
– Говорите.
– Я узнал от своих друзей, что Хамзу вернул в Самарканд Рустам Пулатов.
– Пулатов?
Кровь схлынула с лица товарища Назири, когда он услышал эту фамилию.
– Какие подробности?
– Пока никаких... Кстати, вы не забыли о том, что Рустам Пулатов младший брат друга юности Хамзы Умара-палвана?
– Нет, не забыл. Кому же еще помнить об этом, как не мне?
– Вот в чем, дорогой Алчинбек, самая главная опасность этого, как вы сами сказали, нового покровительства. Если только оно реально существует...
– Да, да, конечно...
– Теперь понимаете, почему нужно написать письмо Хамзе?
– Теперь понимаю.
В кабинете председателя Центрального Исполнительного Комитета Узбекской ССР товарища Юлдаша Ахунбабаева сидел особоуполномоченный ОГПУ республики Рустам Пулатов.
– По имеющимся у нас из надежных закордонных источников сведениям, говорил товарищ Пулатов, - в последнее время резко возросла активность всех басмаческих центров, засылающих на нашу территорию свои группы для вооруженных диверсий. Вызвано это, по всей вероятности, подготовкой к началу коллективизации. В связи с этим мы уделяем сейчас повышенное внимание пограничным районам. В пределах существующих возможностей стараемся перекрыть все так называемые "окна", "каналы" и "коридоры" проникновения вражеских элементов изза рубежа... В частности, в поле нашего зрения попал Шахимардан. Обстановка там, надо прямо сказать, далеко не из лучших. И я бы даже ужесточил характеристику шахимарданской ситуации - это преступное попустительство интересами безопасности государства!.. Имеется в виду иностранное паломничество к мавзолею святого Али.
– Я понял, - кивнул Ахунбабаев.
– Мы не можем больше терпеть такого положения. Необходимо добиться запрещения допуска паломников с той стороны.
И здесь, на мой взгляд, инициатива должна принадлежать вам - верховному органу власти республики.
– Религиозный вопрос стоит сейчас очень напряженно, - поправил на столе бумаги Юлдаш Ахунбабаев.
– Это область высших интересов. Мусульманские страны, граничащие с нами, постоянно включают проблему свободы вероисповедания в сферу наших государственных отношений. И мы не можем игнорировать это. Приходится искать компромиссные решения.