Я Береза, как слышите меня
Шрифт:
Командира звена Муравицкого отличали не только трезвый расчет и храбрость, но и готовность идти на все, чтобы одержать победу над врагом. Самолетов в начале войны у нас было мало и как-то Муравицкому пришлось лететь одному прикрывать железнодорожную станцию под Ленинградом, где шла разгрузка эшелона с боеприпасами. Истребители, как правило, летали парой, а тут один... И странностью казалось всем, что Лука на каждом своем "ястребке" белой краской выводил по фюзеляжу "За Аню". Командование приказывало Муравицкому стереть надпись, но опять перед вылетом в бой на фюзеляже самолета
Однажды прямо перед боевым вылетом командир полка приказал Муравицкому немедленно стереть надпись и больше такое, чтобы не повторялось! Тогда - то Лука и рассказал командиру, что это его любимая девушка, которая вместе с ним работала на Метрострое, училась в аэроклубе, что и она любила его, собирались пожениться, но... Она разбилась, прыгая с самолета. Парашют не раскрылся... Пусть она не в бою погибла, продолжал Лука, но готовилась стать воздушным бойцом, защищать Родину. Командир смирился.
В этом вылете все шло спокойно. Лейтенант зорко следил за воздухом в районе станции, но как усмотришь, если над головой многослойные облака, дождь. Когда Муравицкий делал разворот над окраиной станции, в промежутке между ярусами облаков он увидел немецкий бомбардировщик. Лука резко увеличил обороты мотора и помчался наперерез "хейнкелю-111". Атака лейтенанта была неожиданной и на "хейнкеле" не успели открыть огонь, как пулеметная очередь прошила бомбардировщика и тот, круто снижаясь, стал удирать. Муравицкий догнал гитлеровца, вновь открыл по нему огонь и вдруг пулемет замолчал. Летчик сделал перезарядку, но, видимо, кончились боеприпасы. И тогда Муравицкий решил таранить врага. Он увеличил скорость самолета - "хейнкель" все ближе и ближе. Вот уже видны в кабине гитлеровцы, не уменьшая скорости, Муравицкий приближается почти вплотную к фашистскому самолету и винтом ударяет по хвосту. Рывок и винт истребителя рассек металл хвостового оперения "хейнкеля-111"! Самолет противника врезался в землю за железнодорожным полотном на пустыре. Лука тоже сильно ударился головой о приборную доску, прицел и потерял сознание. Очнулся - самолет падает к земле в штопоре. Собрав все силы, летчик с трудом прекратил вращение машины и вывел ее из крутого пикирования. Лететь дальше он не мог и пришлось ему посадить машину у станции...
Подлечившись, Муравицкий вернулся в свой полк. И снова бои. По несколько раз в день вылетал в бой командир звена. Он рвался в бой и опять, как до ранения, по фюзеляжу его истребителя было тщательно выведено: "За Аню".
22 октября 1941 года, через четыре месяца после начала войны Лука Захарович Муравицкий за образцовое выполнение боевых заданий, за мужество и отвагу был удостоен звания Героя Советского Союза. В какой-то из армейских газет я прочитала стихи М.Матушевского в честь Луки.
Старший лейтенант Муравицкий
Если быстро растворился вражеский клин,
Пулеметы теплы от стрельбы,
И от сбитых горящих фашистских машин
Возникают на небе столбы,
И в испуге меняющий курс "мессершмит"
Не вступает в решительный бой,
А простроченный "юнкерс" , как свечка горит,
Оставляя
И подстреленный "ворон" лежит вдалеке,
Винт отрублен и корпус пробит,
Значит, в первом звене на своем "ястребке"
Муравицкий в атаку летит.
30 ноября 1941 года летчик-истребитель командир звена Герой Советского Союза Лука Захарович Муравицкий геройски погиб, защищая Ленинград...
Прыжок в пропасть
... Но это еще все впереди. А пока работаем на Метрострое, летаем в аэроклубе - пилотируем в зонах неподалеку от аэродрома, выполняем полеты по маршрутам.
В нелетную погоду мы изучаем устройство парашюта, его укладку и правила прыжка. Предстоит постичь и это - возможно, пригодится... Все очень просто в изложении инструктора парашютиста Владимира Антоненко. Но когда время пришло прыгать - ночь я спала беспокойно
На утро погода выпала ясная - значит, прыжки состоятся. Помню, надела я парашют, зарядила его, то есть натянула тугие резинки, прицепила их прочными крючками к петлям клапанов. Инструктор проверил "зарядку", а медсестра Ира Кашпирова - пульс, и тут начало что-то у меня "шевелиться" и болеть в груди...
Иду к самолету по-медвежьи, парашют связывает движения. Неловко взбираюсь на крыло и устраиваюсь в переднюю кабину, в задней - летчик Николай Лазарев. Взлетаем, набираем высоту 800 метров.
– Приготовиться!
– слышу голос летчика.
– Есть приготовиться, - отвечаю я, суетливо вылезаю на плоскость и, держась за стойку, смотрю вниз.
Ой, как страшно! Хочется обратно в кабину, и я, наверное, залезла бы, но летчик убрал газ, крикнул:
– Пошел - и легонько подтолкнул меня.
– Есть пошел!
– кричу и прыгаю в "пропасть"...
Дальше действую, как учили. Дергаю за кольцо, но почему-то кажется, что тросик не вытягивается и хлопка не будет, а, значит, и парашют не раскроется.
Вдруг сильно встряхивает, над головой раскрывается белоснежный купол, а я сижу как в кресле, на ремнях. Вокруг удивительная тишина, но меня охватывает безудержная радость, и я не то пою что-то, не то кричу. Но вот земля уже близко. Я поджимаю немного ноги и падаю на правый бок - все по правилам.
Затем быстро встаю, отстегиваю парашют, гашу купол и начинаю его собирать. Тут подоспевают ребята, помогают мне, и мы дружно договариваемся прыгать еще и еще. Уж очень большое удовольствие!
После прыжка чувствую и землю как-то по особенному и себя тоже. Появилась какая-то уверенность, что все могу. Невольно вспомнились стихи нашего метростроевского поэта Сергея Смирнова:
И, впервые выйдя из забоя,
Вытер лоб, который был в росе,
И впервые землю под собою
Ощутил во всей красе.
Это чувство было, как находка,
Я впервые шел не семеня
Крупная, хозяйская походка
Стала появляться у меня...
Осенью, когда учебная программа на самолете У-2 была закончена, к нам на аэродром приехала государственная комиссия НКО (Наркома Обороны). Вначале экзаменовали по всем теоретическим предметам, затем стали проверять технику пилотирования. Все мы пилотаж в зоне выполнили на отлично. Комиссия осталась вполне довольна.