Я – борец! 2 Назад в СССР
Шрифт:
Всё было как всегда: лёгкий разогрев до появления пота, борьба за захват и натяжение соперника, а также прессинг — ведь за выталкивание с ковра давали целый балл. В отличие от самбо и дзюдо, в классике были раунды, называемые периодами, и в нашем возрасте они длились по две минуты с полуминутным перерывом между ними.
Аналогом «иппона» было «туше» — бросок с фиксацией соперника на лопатках в течение двух секунд. Сами же броски оценивались примерно так же, как и в самбо/дзюдо: два балла за падение на бок или живот, четыре балла за высокоамплитудный бросок с падением соперника на спину, без фиксации. По крайней мере, так я понял
Самое главное — никаких захватов за ноги, никаких удушений и болевых. Всё это штрафовалось замечаниями и предупреждениями, и давало баллы сопернику вплоть до дисквалификации. И это если действие было неумышленным. А если умышленным — ДСК (дисквалификацию) можно было получить сразу же.
В любом случае, мы тут для галочки и чтобы получить дополнительную «тренировку». Войдём в тройку — хорошо! Не войдём — что с нас взять, мы же самбисты.
Выигрывать можно было не только через «туше», но и просто набирая баллы. Преимущество в двенадцать очков, например, (а не восемь, как в современной спортивной борьбе) давало автоматическую победу, а также по окончании времени периодов при подсчёте общего числа. Правда в случае ничьи могли назначить дополнительный, третий период, как бы у нас в будущем сказали «экстра раунд» ну да это всё лирика…
Интересным техническим действием был накат — приём, которого я никогда не видел в других единоборствах, когда ты берёшь соперника за корпус сзади и выдёргиваешь его из партера, переворачивая через себя. По факту, в диспозиции схватки ничего не менялось — только контроль. Если контроль сохранялся, можно было получить от одного до двух баллов. Зависело это от качества контроля, полного переворота и создания «опасного положения».
Если честно, я это техническое действие для себя особо тренировал. Как и защиту на животе, которая мне ещё с прошлой жизни казалась делом вкусовщины и стиля. Кроме того, по «гречке» я, как говорили пацаны, «двигаться» не особо хотел, а рассматривал классику лишь как инструмент, чтобы убрать того же Сидорова.
Нашу разгоревочную «работу» прервала общая суета, кто-то в коридоре выкрикнул, что повешали сетки. И мы пошли туда, куда стекался народ. Сетки висели перед входом в зал, по которым у меня в весе было четверо, а у Гены трое, круговая.
А дальше время начало тянуться словно кисель, и мы с Геной успели разогреться еще три раза, пока прошли все веса первого круга возраста 14–15, и начался наш возраст, традиционно с легковесов.
48, 52, 57, 62, 68, и наконец мой 74…
— На ковёр приглашается Медведев Саша, Трудовые резервы, Ворон, Приветин Николай, Динамо, Воронеж. — огласил судья информатор.
На ковре меня уже ждали, а я переодевал трико, так-как изначально надел синее, а вызванный первый должен быть в красном
К слову, когда я бежал к ковру, я окинул взглядом Приветина и не узнал его, этот парень был либо не из Красовских, либо пришёл к нему недавно. Но нет, с его стороны стоял другой, не знакомый мне тренер, крепкий, лысый с усами, тоже в костюме динамо. Рефери смотрел в мою сторону, весь в белом, поло и штаны, на руках разноцветные тканные «рукава» красного и синего цветов, свисток на груди. Помимо рефери, возле ковра сидели еще двое боковых судей. Старший рефери ковра находился за столом рядом с секундометристом. Он же судья-информатор, он же меня, да и всех взвешивал.
Приветин — рыжий, веснушчатый, в выцветших синем трико, уже стоял на ковре
«Чёрт, он рыжий… Все рыжие — упрямые. Взять хоть Генку, хоть Аню. Надо сломать его ритм сразу, не дать зацепиться. Первые 30 секунд — агрессивно давить в стойке, не давать ему думать. А если пойдёт в клинч — резко отшагивать и сбивать захваты.»
— Спортсмены на середину! — скомандовал рефери, — Пожали руки!
И только мы пожали, рефери сказал: Стоп! — показывая на меня ладонью, — Спортсмену красного угла предупреждение за задержку времени!
И другая рука рефери поднялась с большим пальцем в сторону Приветина.
Вот тебе и привет, Приветин, видимо решили наказать образцово показательно, без устных замечаний. Отдав бал сопернику, а на табло с переворачиваемыми цифрами появилась синяя единичка.
— Спасибо! — кивнул я.
— Еще одно слово на ковре, дам второе предупреждение! — строго сообщил рефери.
Какая собака его укусила? Нигде и никогда я ещё не видел, чтобы так жестило судейство…
— Борьба! — снова скомандовал рефери.
Я рванул вперёд, выбрасывая левый захват за шею, который тут же был сорван. Уйдя левее и обратно, резко вправо, я вдруг увидел, как он нелепо двигается — может, травмирован, а может, не налегал на атлетику. А зайдя в клинч и совершая ложный подворот, словно собираясь запустить человека через бедро, я добился того, что Коля отбросил свой таз назад. Сделав шаг на него, давя грудью, я было подумал, что можно отыграть бал за счёт вывода его за ковёр, но тут же встретил сильнейшую защиту атлетикой. Снова скручиваюсь, чтобы моя рука в подмышечном захвате могла подбить его плечо вверх, а левая — дёрнуть его руку на себя, и оказался у спортсмена за спиной. Мой кистевой замок сцепился настолько крепко, что ничто не могло у меня отобрать выигранную спину. Дёрнув соперника вверх, на выдохе, я прогнулся в спине, чтобы по высокой амплитуде бросить его через грудь. Внизу нужно было быстро переходить к контролю, и я упёрся всем своим весом, давя на грудину шейно-ключичным отделом.
Краем глаза увидел, как рефери нехотя даёт четыре бала за бросок. Мне показалось, что я контролирую дольше, чем надо для «туше», но мой соперник всё-таки извернулся, уйдя на живот через «мост». На табло появилось 4:1 в мою пользу. Эх, жалко, времени не видно, но у меня ещё как минимум полторы минуты, и я сзади — в моём нелюбимом положении.
А Николай выставил руки в стороны, защищаясь от переворота. Зашагнув под его центр масс, я потянул человека на себя, чтобы скрутиться с соперником в воздухе и перевернуть его, получая ещё бал. 5:1.
Однако больше мой соперник не дал его перевернуть, и рефери скомандовал: «Стоп, в стойку!» Мне показалось, что слишком уж рано, но ему конечно виднее.
Снова прозвучала команда «борьба», а мой оппонент буквально втиснулся между моих рук, давя меня корпусом к краю ковра. Я вложил все силы в разворот, поднимая правую руку и разворачиваясь к нему спиной, стискивая одну из рук спортсмена, чтобы, осев на колени, запустить Приветина через плечо. Плюс два бала — 7:1, и я прессую его в партере зарабатывая еще два бала, но он снова уходит от меня мостом, и снова звучит команда: «Стоп, в стойку!» Видимо, снова недостаточный контроль с моей стороны. 9:1 на табло.