Я - борец! Назад в СССР
Шрифт:
— Кто такой Григо? — переспросил я, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.
— Старший за городом смотрит, — пояснил Дима. — Так вот, Григо сначала улыбнулся, мол, Медведь норм пацан, значит. «Пусть, говорит, бреются казацкие!» А ему Болтай возьми и скажи, что о тебе в газете даже писали, как ты участкового от пули спас и преступника опасного задержать помог.
— Не от пули, а от дроби, — автоматически поправил я, отмечая про себя, что среди блатоты у меня появилось имя «Медведь». — Да и там некого было задерживать — его мал-лей
— Не суть. Пацаны покумекали: ну, браконьер из проткнутых был, беспределил после отсидки — хрен с ним. А вот то, что Медведь казацких раскидал — это как бы их проблемы, и помогать им никто не станет. Но и тебе, как вороновскому, тоже не помогут — потому что ты типа активист.
— Кто? — нахмурился я.
— Ну, в комсомоле и ментам помогал с теми же браконьерами. — пояснил Дима сленговое слово.
— Братух, я в комсомоле для галочки, сам знаешь. А браконьеры девку на трассе щемили и егеря ранили. И получили они по заслугам, как и казацкие.
— Сань, я же тебя не осуждаю — твоя жизнь. Я предупредить хотел. — покачал головой Дима.
— О чём? О том, что казацкие у своих тридцать рублей замышили и на меня свалили, а те решили на меня охоту объявить? — усмехнулся я.
— О том, что казацкие тебя заказали.
— Чё, прям убить хотят? — я попытался улыбнуться, но вышло криво.
— Не, вроде не хотят. Говорят, надо тебя изловить и вывезти за периметр города. Там уже спросить, как с гада. Нашим сначала предлагали тебя самостоятельно наказать, но наши в отказ пошли. Как я понял, Григо сказал: «Хотите ловить Медведя, ловите, помогать вам не будем, но и мешать не станем».
— Как то быстро всё… — удивился я.
— Они из Курска сюда позвонили, — пояснил Дима. — Тот собрал всех основных прямо ночью.
— Где? — не понял я.
— В боксёрском зале Дворца спорта. У Григо там дядька сторожем работает.
— Понял. А ловить-то как будут? Город-то закрытый?
— В город проникнуть это они смогут. Деньги говорят в общаг надо было отнести, а ты их типа сам гопнул, поэтому такой расклад.
— Забавно всё это.
— Ага, обхохочешься. — не согласился Дима.
— Ясно. Спасибо, что предупредил! — поблагодарил я боксёра.
— Будь осторожен, они теперь про тебя всё знают. О технаре, о птицефабрике, о цехе — везде будут искать. Я бы на твоём месте из города в Воронеж уехал. Есть к кому?
— Спасибо, Дим. Есть к кому, — кивнул я.
— Ну тогда пока. — протянул он мне руку.
— В смысле, ты тренироваться не будешь сегодня? — не понял я.
— Если меня с тобой увидят, мне предъявят. Всем запрещено за тебя вступаться, чтобы непонятка между пацанами не вышла. И да, Саш, это наши отказались, а другие могут и согласиться.
— Понял. Держи если что в курсе и береги себя, Дим. — улыбнулся я.
— Конечно. Ты тоже, Саш! — Он крепко пожал мне руку, снова оглянулся по сторонам перед тем как выйти из тупичка и быстро
— Дела… — выдохнул я, глядя ему вслед. В голове уже строились планы: сначала тренировка, вечером птицефабрика. А кастет в рюкзаке внезапно стал ощущаться весомее.
«Так, что мы имеем?..» — рассуждал я, шагая к стадиону, где еще не сошёл утренний туман, цепляясь за сектора трибун. «Экскомьюникадо и всякие кровавые охоты, конечно, важное дело, но тренировка есть тренировка. Без неё — никак.»
Я начал медленный бег по дорожке, синхронизируя дыхание с ударами обуви по резиновому покрытию, пока мысли продолжали раскручиваться:
«Казацкие, получив люлей, свалили на меня свой долг перед эфемерным „общаком“ — типичная гопническая логика. Теперь им нужно сохранить лицо, вот и придумали „справедливое возмездие“. Городские стремящиеся в преступные застенки, хоть и пошли в отказ, но всю информацию о моих передвижениях слили — вороновский — не вороновский, а тараканьи игры превыше всего.»
Я ускорил темп, чувствуя, как мышцы ног наполняются приятным жжением.
«Где меня будут ловить? Первое — на выездах. Для этого им нужен свой человек в секции Кузьмича… Допустим, такой у них есть. В закрытый город они вряд ли проникнут, но могут нанять кого-то, кто не подчиняется Григо. За те же тридцать рублей, что я у них типа отобрал. По девяностым я хорошо помню: людей прессовали и за меньшие деньги.»
Резко сменив направление, я сделал серию ускорений по прямой.
«Напугать? Поставить на счётчик? Нет, после моих последних приключений этот номер не пройдёт. А вот „спросить как с гада“ — то есть, переводя на нормальный русский, покалечить — это запросто. Особенно если делать это „по понятиям“, с соблюдением всех дурацких ритуалов их криминального балета.»
Я остановился, чтобы перевести дыхание, и вдруг осознал абсурдность ситуации:
«Вот так, блин! Пойди на принцип — не напиши заяву на гопарей — и получай проблемы на ровном месте!»
Подойдя к турникам, я повисев с пару секунд начал подтягиваться, с каждым движением чувствуя, как нарастает решимость.
«Саша Медведев, тебе страшно?» — мысленно спросил я у себя на манер Карлсона. «Мне — нет. Я только начал налаживать твою жизнь, по капле выдавливая из тебя грязнулю и мажора. И позволить кому-то сломать эту хрупкую конструкцию? Нет уж.»
Последний рывок — и я соскочил с турника.
«Мне ещё Серёже Сидорову, этому маньяку, сидорову козу на татами показать.»
Поймав себя на мысли, что я тренируюсь под тревожными мыслями усерднее обычного, я за долгое время ощутил себя… живым. И эта странная смесь опасности, адреналина и ясности цели была куда приятнее, чем серая безопасность моей прошлой обыденной бытности.
Как там сказал Джон Уик? «Если за мной придут все, я убью их всех!»