Я, депутат... Всенародный избранник

Корчак А.

Марк Семенович же долго еще возился, переворачиваясь с бока на бок, пока Эльвира, которая, как и в первую ночь, расположилась в кресле, правда, на сей раз заботливо прикрытая Марком Семеновичем байковым одеялом от Алексея Ивановича, не спросила его:

– Марк Семенович, вы не спите?

– Нет, что-то не могу заснуть, – сразу же отозвался он.

– Хм, – как бы нехотя начала говорить она, – ну, тогда скажите, а как вы расцениваете мое появление здесь? Только, прошу вас, говорите по-честному, другого – не приемлю, а для остроты восприятия можете и прошмандовкой меня назвать или еще чем, я не обижусь. Теперь вы, наверное, поняли, что я не она, а она не я. Не так ли? Или вы имеете свое особое мнение?

Марк Семенович что-то невразумительное буркнул и опять замолчал. Однако Эльвира продолжала его донимать:

– Ну-ну, смелее, мне действительно крайне

любопытно все, что вы обо мне думаете. А в благодарность за вашу искренность, какой бы она ни была несъедобной, я изложу свой взгляд на вас и вашy роль, которую вы играете здесь. Конечно же, все это будет в моей интерпретации. Так что смелее… Ну, я жду.

Неожиданно раздался очень спокойный, взвешенный голос Марка Семеновича:

– Для начала, не нукайте, пока не запрягли, так, кажется, вы изволите говорить? А что я о вас думаю? – Он замолчал на некоторое время и опять очень спокойно продолжал: – Прежде всего, вы совсем не прошмандовка, простите еще раз за столь легкомысленное слово. Вы не прошмандовка, куда ей до вас. Здесь я был не прав. Так что еще раз сердечно простите. – Он опять чуть помолчал, как бы собираясь с мыслями. А затем как из ушата вылил: – Вы хуже, вы – представитель новой формации, человек, который сформировался только сейчас, на потребу нашего невеселого времени. Человек жесткий, умный, коварный, в достижении своих целей не останавливающийся ни перед чем.

Марка Семеновича как прорвало. Он давно уже хотел поговорить хоть с кем-нибудь о том, что современным молодым людям несвойственны такие атрибуты порядочного человека, как доброта, честность и тому подобное, и теперь, кажется, нашел кому сказать об этом:

– Сейчас хлынула потоком серая, бесчувственная, наглая толпа, в основном молодых людей, которым абсолютно несвойственно чувство переживания, сочувствия и тем более сопереживания. Главное в жизни стало – деньги, положение, умение пробиться. И все остальное, что с этим связано. Особенно плохо, что это произошло сразу же, без какого-либо периода, чтобы люди могли адаптироваться к новым условиям. Что было вчера плохо или чуждо нам, сегодня стало хорошо и близко сердцу. Эта масса, как я сказал, в основном серая, малообразованная. Она просто уничтожила все приличное, что было до нее, да и нас бы подмяла под себя, сгрызла, да зубы пока не выросли. Впрочем, и мы еще что-то из себя представляем, так что пока вам не по зубам. Стариков же вы просто размазали по асфальту. А это были ваши дедушки и бабушки, люди, которые делали наше государство, да и вас, кстати, вскормили и вырастили. Думаю, что вам это так просто не пройдет. И с вами так же поступят ваши внуки и внучки, если они, конечно, не будут умнее и добрее вас.

Эльвира уже давно тоже хотела сказать свое слово, поделиться своими мыслями по этому доводу, но, видно, Марка Семеновича действительно прорвало. Но как только он замолчал, она сразу начала так же неспешно и весомо, ну, а потом и ее понесло:

– Круто забираете, Марк Семенович. А не боитесь, что и вас, как вы говорили, этот грязный и мутный поток тоже смоет?

Марк Семенович словно ждал этого вопроса, тут же с тем же напором стал отвечать:

– Нет, не боюсь, отбоялся уже, дорогая Эльвира Николаевна. Да и мы, как я уже сказал, не дураки, люди образованные и с понятиями. Как ни крути, а вы яркий представитель этого нового поколения, которому все равно – кого перешагнут и кому на что наступить – на горло, на сердце, это уже детали – главное, чтобы профит, выгода была. Да вы и с Алексеем Ивановичем так же поступите, чему здесь удивляться. Пока вам он еще нужен, то и в любовь можно поиграть, а когда используете, станет он отработанным материалом, хламом, дадите ему по одному месту и перепрыгнете на кого-нибудь другого. А чего и кого бояться или стесняться, когда все вокруг такие.

Он замолчал, как обычно в таких случаях, переживая свою несдержанность. Эльвира тоже молчала. Затем раздался его чуть виновный голос:

– Эльвира Николаевна, вы не спите?

– Нет, и не надейтесь на это. Я думаю.

Затем через минуту:

– Так вот что я хочу вам сказать. Конечно же, вы во многом правы, потому как не дурак, на то вы и два института закончили. Но послушайте и меня, я ведь тоже не дура, и образование получила совсем неплохое, но сейчас не хочу об этом говорить. Дело в том, что я ведь тоже представляю часть этой, как вы сказали, серой массы. Но я из тех, на которых сейчас стоит государство и, в конце концов, прочно держит его на своих плечах. Плохо или хорошо, но держит. Вот вы говорите, что мы стали такими, которым все равно,

через кого перешагнуть. А почему мы должны сидеть и ждать, пока нам такие, как Алексей Иванович, будут лапшу вешать на уши. Да еще берут себе с этой целью в помощники таких образованных, простите, проходимцев, как вы. Если с Алексеем Ивановичем еще можно как-то бороться – у него в чердачке не шибко, особо не размахнешься, то с вами совсем не просто, вы же сами об этом говорили. По вашей теории, значит, вы должны жить хорошо, а мы, значит, так себе, как придется. Да главное, чтобы хотя бы вы не мешали жить другим. Черт с вами, живите, как хотите – живите в шикарных квартирах, имейте дачи, машины, но не мешайте нам. Так нет, вы еще пытаетесь и нас поучать, как нам нужно жить и что делать. Всем надоело слушать таких дураков, как вы. Вы ведь еще их словесное дерьмо в фантиковые бумажечки заворачиваете, чтобы нам послаще всю эту гадость было проглатывать.

– Эльвира Николаевна! – пытался что-то сказать ее оппонент, но она, похоже, разошлась уже не на шутку.

– Да что Эльвира Николаевна! Я уже 28 лет, слава Богу, на свете живу, а хорошего, пожалуй, ничего и не видала. И опять так жить? Нет, не желаю. Имейте в виду, особенно плохо люди в глубинке живут, откуда и я сама. Здесь хотя бы видимость приличия сохраняется, а там… местные пузаны, администраторы, что хотят, то и творят без какого-то даже намека на совесть. Это только когда вы из центра приезжаете, они изображают заинтересованность в судьбе народа и желание улучшить его жизнь, вспоминают тут же и демократию, и социальные принципы справедливости и прочее. И всем этим вас успокаивают, а потом давай опять терзать местных. В основном порядочных людей. Казалось, кому, как не вам, защищенным законом перед ними, помочь людям и попридержать этих скотов, ан нет, вам на это глубоко наплевать. Вам бы побыстрее настричь свои купоны и… ходу домой, в нагретые и денежные места. А нам-то уехать некуда.

Вот однажды мне все это надоело, и я решила любым способом, чего бы мне это ни стоило, перебраться сюда, в Москву. А для высокой цели все средства хороши. Как вы помните, даже для этого пришлось под девицу легкого поведения косить. А что? По-моему, неплохо получилось. Как я сказала, важна цель, она и оправдывает средства. Правда, похоже, я заигралась в эту игру, пора заканчивать с нею. А вы, наверное, подумали, попользуетесь этой дурочкой, дадите ей потом шоколадку и гуд-бай, до следующей дурочки, не так ли, Марк Семенович? A?

Марс Семенович, вздрогнул, как будто бы она узнала какую-то его тайну:

– Да, наверное, так, – оторвавшись от своих мыслей, подтвердил он.

– Вот видите, – обрадовалась Эльвира тем, что ее предположения подтвердились. – А теперь сами думайте, кто из нас в дураках остался. Одно могу сказать, только не я. Вот так. А вам хотелось и далее так же спокойненько жить – пихать в наши неразумные головы все, что хотели, да еще и попользоваться нами не забывали бы. Вот поэтому мне это все до чертиков надоело, и стало абсолютно наплевать, с кем быть и с кем спать, главное, чтобы от этого толк получился. Или, как вы удачно сказали, был профит. Вот и с Алексеем Ивановичем так. Вы согласны со мной?

– Да, в общем, – совсем сник Марк Семенович.

– Ну, вот видите, не такие уж мы дураки, как это вы себе представляли. Я бы и с вами переспала, и скажу откровенно, не без удовольствия. Но что мне от вас? Одна головная боль. А я, признаюсь вам, хочу гораздо большего от этой жизни. И я большего достигну, чего бы мне это ни стоило.

Марк Семенович улыбнулся, хотя это и не видно было в темноте, но почувствовалось по интонации голоса.

– Вы прямо мои мысли читаете, один к одному. Я не ошибся, но позвольте мне задать вам, может быть, не совсем тактичный вопрос, коль мы говорим, что называется, без границ и условностей. Вы позволите?

– Давайте, ведь мы договорились.

– Так вот. Все, о чем вы сейчас говорили, мне абсолютно понятно. Пожалуй, я бы мог закончить любой ваш монолог. Вопрос один. Скажите мне, если, конечно, захотите, зачем вам нужно было с руководителем хозяйства…

Он замялся, даже в темноте, казалось, было видно, что он смущается, говоря эти слова.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросила Эльвира.

– Ну, как же, именно то и имею в виду.

Вообще-то, сейчас Марк Семенович уже сожалел о заданном вопросе, и не только потому, что он в действительности был нескромен, но и потому, что, будучи тайно влюблен в Эльвиру, ее связь с Алексеем Ивановичем он еще как-то, с горем пополам, пережил и отнесся к ней, как к уже свершившемуся делу. Но руководитель хозяйства – это уже был явный перебор.