Я и Тёмка
Шрифт:
– Я тоже. Пойдём в столовую?
– Нет! Нет! Засохну, но всех пересмотрю. Пока мы лучшие, нет?
– По-моему, тоже, но мы же необъективны…
– Это да.
Наконец смотр завершился. Объявили пятиминутный перерыв.
Все классы стояли по стойке смирно в полной тишине, а жюри выбирало победителя.
– Первое место в строевом смотре занимает 7 «Б». Молодцы, ребята! Поздравляем!
– Не может быть, – прошептала я.
– Почему это «не может»! Я знал! Я точно, я всегда… Здорово как! Ты
– Ты заговариваешься, – пошутил Кошкин. – Вы молодцы. Смогли из них вылепить что-то. А мои на шестом месте.
– Не на последнем же!
– Это да. Утешение.
Мы подошли к ребятам и поздравили их. С той поры мимо нашего седьмого класса незаметно пройти было невозможно – ребята радовались нам и здоровались в самых разных и неожиданных местах.
– А мне понравилось, – закинув ноги на спинку дивана, сказал Андрей вечером. – Надо в следующем году опять их взять. Как считаешь?
– Помнится, кто-то не знал, как от них откреститься…
– И на старуху бывает проруха, – заулыбался Андрей.
Впадаем в детство
Какой-то сегодня был скучный день в школе. На уроках без конца писали, писали, писали… Полкласса болеет гриппом, а у всех остальных состояние коматозное. Я всё смотрела в окно. Серый дождливый ноябрь. В небе просвета нет. Спать вроде не хочется, что-то делать – тоже. Разве с книжкой какой-нибудь любимой на кровати поваляться да чая горячего с лимоном выпить… Шесть уроков тянулись, как бурлаки на Волге, но всему бывает конец, и мы поплелись домой.
– Какой-то день сегодня резиновый, – говорю Андрею.
– Да уж, – отвечает.
– И делать ничего не хочется.
– Делать ничего не хочется, но я обещал бабушке отремонтировать розетку на кухне. Поем и займусь.
– Это та розетка, которую мы пластилином залепили в пятом классе? – ухмыльнулась я.
– Она, родимая. А зачем мы это сделали, помнишь?
– Помню, конечно. Не мы, а ты. Я туда всё лампу настольную пыталась подключить, чтобы сделать солнечный день на железной дороге. А ты у меня её всё время вырывал, потому что у тебя на той же дороге была задумана ночь.
– Точно. Я ещё всё так здорово придумал… Освещать путь поезда фонариком, а тут ты со своим солнцем.
– А я-то весь вечер рисовала разноцветные цветочки. Раскидала их вдоль путей – так красиво было, а тут ты свет давай выключать. Что в темноте видно?
Мы вспоминали и смеялись.
– А помнишь, как ты меня стукнула по голове книжкой за то, что я у тебя эту лампу вырвал?
– Помню. Но ты в долгу не остался! Кто меня на диван толкнул?
– Слушай, я не ожидал, что ты повалишься, честно… Я даже испугался, когда ты заревела. Думал, ударилась сильно.
– Обо что? Там же
– Мало ли.
– Нет, это я от обиды.
– И потом неделю не разговаривали…
– Смеяться некому, – улыбнулся Андрей. – Слушай, а давай железную дорогу сегодня достанем?
– Она что, жива ещё? – удивилась я.
– Ещё как жива! – воскликнул Андрей.
Мы быстрее побежали домой. Я заскочила к себе, бросила портфель и пошла наверх. Как-то в последнее время я нечасто приходила к Андрею: всё какие-то дела. То уроков по горло, то подруги придут, то подготовительные курсы начались… Всё время какая-то суета.
Когда я вошла, Андрей уже снял коробки с антресолей.
– Вот! – радостно воскликнул он. – Вытащил.
Мы поставили коробки с железной дорогой на пол. Не знаю, как Андрей, а у меня сердце замерло, когда я вновь увидела старые любимые вагончики и крохотный паровозик. Они были прежними, маленькими копиями большой жизни. Я осторожно достала вагончик-цистерну. Сколько раз мы за неё воевали с Андреем, не сосчитать.
– Нет, в моё депо цистерну! – пропищал Андрей и подмигнул мне.
Я захохотала. Мы быстро собрали рельсы замысловатым узором на гладком полу и встроили в дорогу два переключателя стрелок.
– Нарисуй свои цветочки-то, – попросил Андрей, – а я пока мосты из кубиков соберу.
– Как? И кубики живы?
– Это не те кубики. Эти кубики мы Лёньке купили, но ещё не подарили.
– Они, поди, упакованы?
– Нет. Они в коробке. Мы осторожно. Не боись.
Я нарисовала разноцветные цветочки, вырезала их и разбросала вдоль железной дороги.
Потом Андрей откуда-то достал те самые немецкие домики, которые дядя Толя привозил из командировок и которые они вечерами с Андреем клеили. Мы расставили домики вдоль дороги. Как это было здорово!
– Что мы раньше их не доставали? – сам себя спросил Андрей.
– Слушай, я даже не знала, что они у тебя живы. Давай депо клеить!
Мы притащили альбом, краски и клей. Через час депо были готовы.
– Как прежние, – ласково погладил бумажный домик Андрей.
– Ну, давай, сцепляй вагоны, – попросила я.
Андрей сцепил вагончики в один длиннющий состав и мы, затаив дыхание, запустили паровозик. Он весело побежал, чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону, а мы сидели и смотрели на него: нам было очень хорошо.
Тут в комнату вошёл дядя Толя:
– Здравствуй, кулёма! Что это ты носа к нам не кажешь?
– Да я, дядя Толя, всё чем-то занята, вот пришла…
– Вижу. Вижу. Что делаете-то?
– Пап! Железную дорогу достали.