Я и Тёмка
Шрифт:
– Ну, оранжерейный. Его так воспитали, что кроме дома для него мало что есть.
Бабушка села напротив:
– Его просто очень берегут.
– А меня, получается, не берегут?
Бабушка покачала головой:
– Андрей не первый сын в семье. Первый мальчик, братик Андрея – Володя, – умер в детстве. Ему не было и года.
Я испуганно смотрела на бабушку:
– Я не знала…
– Поэтому и говорят: «Не судите, да не судимы будете». Поступки других ты оцениваешь со своей колокольни, а сути не видишь, потому что многого не знаешь. Потеряв первого ребёнка, вся семья своё внимание, тепло и любовь направила на родившегося Андрея.
Бабушка
Материализация мыслей
В нашем дворе стоит теннисный стол. Он старый, доски рассохлись, но мы ухитряемся на нём играть. Причём только мы знаем все его выпуклости и ямки, поэтому точно бьём туда, куда нужно. Кто не живёт в нашем доме, а так, видя, что мы играем, подходит, чтобы тоже поиграть на нашем столе, тот играть не может. Удар! Шарик отскакивает под углом девяносто градусов влево, а ты бил прямо! Или вообще рикошетит обратно. Да, собственно, даже те, кто живёт в нашем доме, но редко играет, тоже удивляются, как это мы на таком столе в пинг-понг перебрасываемся.
У нас команда четыре человека: я, Андрей, Димка и Котька. Мы легко можем справиться с нашим кривым столом, поэтому летние вечера часто проводим возле него. Рядом стоит скамейка, на которой сидят те, кто ждёт своей очереди поиграть или просто наблюдает. Зрелище, надо сказать, действительно бывает захватывающее. Главное войти в раж.
У нас сейчас выпускные экзамены. Нервотрёпка, нужно сказать, жуткая. Но, как говорится, всё в голову не запихнёшь. Что за три дня подготовки можно в неё вложить? Нет, конечно, что можно, то вкладываем. Однако мы с Андреем считаем, что ровно сколько ты эти самые мозги напрягал, ровно столько они и должны отдыхать. Поэтому почти каждый вечер, несмотря на напряжённый июнь, пытаемся найти время поиграть в теннис.
Мы вышли, захватив свои ракетки и парочку шариков, во двор. Был тёплый июньский вечер. Димка с Котькой ещё не успели оккупировать стол. Мы натянули сетку и начали разминаться.
И я, и Андрей играем в настольный теннис на равных. Никогда нельзя угадать, кто победит. Бывает, что и стол начинает кому-то «подыгрывать». Ну, точно, вся подача будет моя. Ан нет! Я бью вправо, Андрей не успевает, но шарик сам отскакивает прямо в его ракетку по понятной только ему, столу, траектории. Послезавтра у нас экзамен по химии, поэтому сегодня все разговоры сводятся к нему.
– Ты все билеты повторил?
– Не все, но процентов девяносто. Немного осталось.
– Я все, но кое-что просто зазубрила.
– Не без этого, я тоже зазубрил.
– Есть такие билеты плёвые, а есть заковыристее кроссворда…
– Точняк! Вот если бы 5-й, 10-й, 12-й, 25-й или 29-й попались, было бы клёво.
Я киваю головой и пропускаю шарик. Тут выходит Котька:
– Кто проигрывает? Играем на выбывание!
– Да никто пока не проигрывает, разминались. Ну, давай поиграем.
Котька – очень продвинутый парень. Он младше нас на два года, но этого бы никто не сказал. Он очень много знает, причём во всех областях, начиная с искусства и психологии, а заканчивая математикой и механикой. Ну кто может с ходу без подготовки перечислить с десяток импрессионистов? Причём этот вопрос у нас во время игры когда-то спонтанно возник, а Котька заинтересовался и сказал:
– Стойте! Загибайте-ка пальцы.
Пока
Стук.
– Соль.
Стук.
– Стол.
Стук
– Сено.
Котька говорит:
– У тебя сейчас нижайший уровень притязания будет, ты хоть по два слова выпаливай!
Стук.
– Селёдка. Стул.
Стук.
– Судак, буряк, дурак, – закричал, ловя кручёный удар, Димка, падая под стол.
Потом до мусорных контейнеров потянулась вереница пришедших с работы и плотно поужинавших соседей. Кто-то проходил мимо, а кто-то просил перекинуться парочкой ударов. Мы никогда не против. Мы же знаем, чем всё это закончится:
– Батюшки! Как вы играете на таком столе?
– Это же не стол, а минное поле!
– А мы вас так! А мы так! А мы, эй, что за фигня?.. Куда он полетел? Я туда не бил! Не, вы видали? Не считается!
И через некоторое время опять остаёмся в своём тесном кругу.
– А у нас скоро химия, – вздохнула я.
– И что, боишься? – спрашивает Котька.
– Да не то чтобы боюсь, но какое-то волнительное состояние.
– А ты не бойся! Задумай билет, какой хочешь вытянуть, и жди. Мысли материализуются! Проверено.
Все посмеялись и разошлись. На следующий день было сильное похолодание, мы не выходили во двор, а утром Андрей зашёл за мной на экзамен.
– О! При параде! – воскликнул он.
– Ты тоже как чайник, – ответила я уныло.
Сначала пошла сдавать экзамен я. И что вы думаете? Вытянула свой любимый 25-й билет! Ответив его на «шесть с плюсом», убежала домой. Каково же было моё удивление, когда этот же билет вытянул и Андрей!
– Ну, Котька! – встретившись с Андреем, обсуждали мы. – Мысли материальны! Сказал, как в воду глядел. Какой там у нас следующий экзамен?
– По литературе.
– Ну что? Про что думать будем? «Война и мир?» Мы роман этот полгода долбили…
Литература
Вот и всё! Скоро конец. Все десять лет в школе пролетели, как один день. А казалось… У меня смешанные чувства: радостно и горько одновременно. Вот не грустно, не печально, горько. Радостно от того, что детство и юность прошли вместе с замечательными людьми, что мне дали достойный багаж в виде хороших знаний по многим предметам. Что целая жизнь впереди и пройден только очень небольшой её отрезок. Но в то же время так страшно сделать этот шаг в неизвестную взрослую жизнь… Страшно изменить устоявшийся за десять лет цикл «дом-школа-дом». Страшно терять из виду до боли знакомые лица учителей и одноклассников. Все эти чувства перемешались во мне, поэтому я хожу словно во сне. Жизнь по-прежнему кипит, но по моим ощущениям я нахожусь где-то рядом с ней: то выше неё, то бегу за ней… я – медленно, а она – быстро. И никак не могу поймать! Я словно перекати-поле, которое потеряло корни: вот и гонит его ветер.