Я и Тёмка
Шрифт:
– Но она же действительно не делилась пополам, только таяла. Смотри, какая я «красавица». Один гольф спущен, лямка белого фартука вся испачкана шоколадом и заткнута за ворот платья. Видишь? Эту лямку ты оторвал.
– Ну, я мало чем от тебя отличаюсь. Волосы на голове дыбом! Твоя любимая защита была за волосы хватать и тянуть вниз.
– Точно! А смотри, держимся
– Ну, так задумано было. А глаза-то!
– Не говори… Чего это мы их так пучим в зал? Смешно.
– Это у тебя что?
– Это наша любимая уборка школьной территории в шестом классе.
– А это? О! Даже фотография сбора металлолома сохранилась. Я схватилась за батарею, которую нашла под грудой листьев.
– Да. Эту фотку мне Сашка Худоруков подарил.
– Он ведь и снимал…
– Ну да. От меня здесь только брюки. От смеха сложился.
– Ты всё пытался спросить у меня, как я эту батарею собираюсь до школы тащить. Но у тебя не получалось. Ты так смеялся, что не мог предложение ни начать, ни закончить. А я вцепилась в батарею и кричала, что мы с ней сразу первое место займём.
– Помню, – вытирая слёзы от смеха, сказал Андрей. – Мы ведь действительно первое место из-за неё заняли. Сашка тачку у трудовика попросил, и довезли.
– А грузили-то как! Обхохочешься. Я тебе кричу: не смейся! А ты смеёшься и заваливаешься на бок. Так раз десять мы её к тачке прикладывали, пока получилось.
– А это на Монументе славы стояло три дня.
– Слушай! Тебя что, напугали сзади? – смеётся Андрей, рассматривая мою фотографию с выпускного восьмого класса.
– Нет, ты ничего не понимаешь. Это я так глаза раскрыла, чтобы они казались большими, – покатываюсь от смеха. – Мне раньше казалось, что так они получатся шире!
– А фотограф-то что молчал? Ха-ха-ха!
– Глянь! На крыльцо школьное вышли.
– Это мы – погреться на солнышке.
– Класс шестой-седьмой?
–
– Точно. Ну, даже не знаю, что и выбрать.
– Да уж. Куча фотографий.
– Смотри, как я здорово придумала.
– Где?
– Вот. Здесь картинки из разных журналов, а лица – одноклассников.
– Ты показывала. Смешнее всех Худоруков.
– Да. В лаптях. Ха-ха-ха! Ну, друг моего друга – мой друг, и наоборот. Ты, помнится, с ним расплевался из-за ерунды.
Андрей промолчал. Так мы сидели весь вечер. Перебирали фотографии, вспоминали смешные истории.
– Слушай, – говорю. – А это отличная идея! У тебя фоток много – и у меня много. Как выяснилось, не все они у нас продублированы. Мне бы несколько из твоих хотелось в своём альбоме иметь. Давай каждый год их пересматривать? Может, за год новые появятся, но по каким-то причинам в единичном экземпляре.
– Давай, конечно. Только теперь у нас с тобой не будет столько общих фотографий.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что наступило время расставаться.
– Ты имеешь в виду, со школой?
– И со школой тоже.
– И со мной, что ли? – насторожилась я.
– И с тобой, кулёма! – засмеялся Андрей. – У каждого из нас начинается самостоятельное плавание.
– Ничего не понимаю, – волнуясь, сказала я. – Ну, пойдём учиться в разные вузы. Это же не помеха общению. Тем более, ты в городе остаёшься. Тебя же не отпустили в лётное училище поступать!
– Это всё так. Только жизнь длинная. Когда-нибудь ведь мы расстанемся…
Андрей уже давно ушёл. А эта фраза всё повторялась и повторялась у меня в голове.
Когда-нибудь ведь мы расстанемся…
Когда-нибудь ведь мы расстанемся…
Когда-нибудь ведь мы расстанемся…
Как грустно заканчивается детство! Неужели мы и вправду расстанемся?