Я иду искать. История вторая
Шрифт:
Постепенно почти все погрузились в сон — тяжелый, тревожный, прерывистый сон, в котором они все равно слышали свист и треск над головами. Просыпались, прислушивались, засыпали вновь, ощущая одно — сырой холод. Сырой холод, пробирающий до костей.
Йерикка тоже просыпался и засыпал. Он был измотан больше остальных, потому что больше других от себя требовал. И он мог бы заставить себя уснуть, как следует. Но это значило — перестать контролировать обстановку.
Олег спал с ним голова к голове, и Йерикка мог созерцать грязное лицо землянина. По временам Олег открывал глаза и прислушивался, но, похоже, и в такие моменты не просыпался до конца.
Солнце
— Им должно надоесть, — тихо пробормотал Йерикка. — Не могут же они вечно тут летать? Им ДОЛЖНО надоесть...
Ему показалось, что Гоймир, лежавший справа, что-то сказал. Йерикка повернул голову.
Гоймира трясло. Он лежал с закрытыми глазами, обхватив себя руками, и из-под век текли слезы. Губы юного князя шевелились — быстро и беззвучно.
Йерикка коснулся рукой плеча Гоймира:
— Ты что?
Странно, но тот сразу открыл глаза и повернул голову к Йерикке. Во взгляде усталость мешалась со слезами.
— Устал одно, — быстро сказал он. — Я тоже могу устать, — он отвернулся, но продолжал говорить: — Идем, идем... идем день, сном — идем... и дождь! Он убить нас хочет. Все окоем нас убить хотят. В западню мы попали, нету мочи дальше тащиться. Грузно плечам, хребет трещит, я слышу, чую, Йерикка. Сломится часом хребет, и я в эту грязь свалюсь, и не схоронят меня — времени не сыщется... Отпустите меня, освободите... я умереть согласен, да пусть сразу, не хочу умирать день по дню, каплю за каплей... Не хочу одно часом мертвым проснуться...
— Гоймир, ты заговариваешься, — тихо, но резко сказал Йерикка. — Ты взрослый человек, ты знал, на что идешь, когда брал на себя груз взрослого человека!
На открывая глаз, Гоймир точным движением достал из кобуры ТТ, взвел большим пальнем округлый ребристый курок и приставил ствол к виску. Указательный выбрал холостой ход...
— Это просто трусливая увертка, князь.
Пистолет опустился.
— Ну да что, пойдем до конца, — совершенно спокойно ответил Гоймир.
20
Стихи
Говорят, что самая страшная пытка — пытка огнем.
За эти тридцать часов Олег понял, что это ложь. Глупая ложь. Самая страшная пытка — пытка дождем. Когда ты лежишь в грязи и сжимаешься, ощущая каждой клеточкой тела все летящие сверху капли — когда они бьют по тебе. Прицельно и тяжело. Как пули... Когда слушаешь тихое, несмолкаемое «ш-ш-ш...» в веточках вереска. Такое тихое, что оно заглушает треск и посвистывание вельботов своей монотонностью... Когда чувствуешь, что сходишь с ума. Каждую длинную, как жизнь, секунду — сходишь с ума. И тихие разговоры товарищей превращаются в часть безумного бреда...
...— Встану. Нет ночи больше. Встану...
...— Боги, боги, да что ведь меня никто не убьет, убейте меня кто-нибудь...
...— Ног не чую, гляньте кто, у меня ноги есть?!.
Олег не дал сойти с ума Богдану. А сам не сошел с ума, потому что Йерикка разговаривал с ним, и Олег видел его спокойные глаза, слышал голос совсем рядом. Трудно было даже представить, чего стоило это спокойствие Йерикке...
...Они рассказывали друг другу о своей жизни, вспоминая все новые и новые истории. Слова помогали против безумия, дождя и голода — врагов более страшных, чем данваны. Олег подозревал, правда, что Йерикке не так интересны истории про Землю — похоже, он знал о ней достаточно много и, хотя Олег немало попутешествовал, немало и походил пешком, но он не видел Черных Мостов над рекой Ра, которую данваны назвали Калдс, не ходил по ночная гудящим улицам Крентаны — бывшего Чистополья, не пробирался по кишащим нечистью узким дорогам мертвых городов зоны санации, не купался в Зраке — невероятно прозрачном и холодном озере у отрогов Змеевых гор, не спускался в пещеры в тех горах, не охотился на туров с рогатиной, не стоял на знаменитых алых скалах Ос-губы... Мир для него был совершенно неизведанной планетой.
— Неужели ты правда не был на Земле? — спросил Олег напрямую. Йерикка кивнул:
— Не был.
И Олег рассказал саду о прошлогоднем походе, когда их группа чуть ли не месяц бродила по бесконечным Карельским лесам, пытаясь то пешком, то на байдарках пробиться, идя по протокам, вглубь болот, к загадочному Чертову Носу, про который местные жители рассказывали разные разности...
— Тогда мне это казалось приключением, — закончил Олег. — Глупо...
— Нет, — возразил Йерикка. — Это и было настоящее приключение... Они должны быть загадочными, немного опасными, веселыми... А то, что сейчас — это просто война... — казалось, он хотел еще что-то добавить, но вдруг прислушался и даже приподнялся на локтях: — Слышишь?!
Олег прислушался тоже:
— Нет.
— А ты? — спросил Йерикка Богдана. Тот ответил:
— Ничего.
— Именно, — и Йерикка выдохнул, словно сбросил с себя неимоверный груз.
Только теперь до Олега дошло. Повернувшись на бок, он посмотрел в пустое серое небо.
Никаких бурных изъявлений радости не было. Кое-кто просто не смог встать. Те, кто встал, выглядели, как привидения. Многие замучились до такой степени, что успели помочиться под себя. Некоторые лежа ругались до тех пор, пока пришедшие в себя товарищи не бросились им помогать.
Йерикка тревожно озирался по сторонам, держа наготове пулемет. Олег, застегиваясь, спросил его:
— Ну что ещё-то плохого может случиться?
Вместо ответа Йерикка указал за его спину. Обернувшись, Олег пробормотал:
— Лучше бы я не спрашивал...
Вдали был виден идущий на них вездеход.
...Если кто-то и растерялся, то буквально на секунду. Вездеход был один. И он слишком тупо пер на горцев. Похоже, те, кто в нем сидел, ещё не сообразили, что к чему.
Однако, примерно за полверсты машина затормозила. Видно было, как, постояв на месте, вездеход развернулся и рванул прочь на полной скорости.