Я их всех убил

Дениссон Флориан

– Похоже, тебе лучше? Чтобы оспаривать приказ, силы у тебя есть!

– Ты приказываешь мне пойти поговорить с ними? – спросил Максим, нахмурившись.

Борис рассвирепел. Он шумно выдохнул.

– Послушай, Максим, мы ведем уголовное расследование, на кону четыре потенциальные жертвы, у нас нет времени на твои духовные метания. Если ты не в состоянии выполнять свою работу, я немедленно попрошу Ларше отстранить тебя от дела.

Он запустил руку в карман куртки и вытащил мобильник.

Кровь у Максима кипела –

он был не в состоянии расшифровать, не блефует ли тот.

Он протянул руку, останавливая Бориса, и уже спокойнее сказал:

– Погоди.

Борис опустил мобильник и посмотрел ему прямо в глаза, как бы ожидая объяснений.

Коллега молча выдержал его взгляд, поэтому Павловски решил прервать затянувшуюся паузу:

– Я не понимаю, почему Ларше включила тебя в мою опергруппу, ты явно не тянешь!

Максим прикусил щеку, чтобы сфокусироваться на боли. Медный вкус крови быстро распространился во рту.

Единственная причина, по которой Ассия снизошла к его просьбе и подключила его к делу, заключалась в том, что только он имел возможность проникнуть в лоно Детей Гайи. Если она узнает, что он даже не смог заставить себя вылезти из машины, то мигом отправит обратно к психиатру и в долгосрочный отпуск.

Рана снова открылась, но путей отступления больше не было. Собственные внутренности напоминали ему, что никто, кроме него, не сможет разобраться в этой запутанной ситуации.

На глазах у теряющего терпение Бориса Максим быстро проделал несколько дыхательных упражнений.

– Ладно. Дай мне минутку, чтобы собраться с мыслями, – сказал он. – Есть что-нибудь попить?

Павловски наклонился и запустил руку за спинку водительского сиденья. Вытащил фляжку и протянул Максиму:

– Свежесть не гарантирую, но это вода.

– Не имеет значения. Спасибо.

Максим отпил несколько глотков и уставился невидящими глазами в ветровое стекло. Он старался привести голову в порядок, не пытаясь бороться с наплывом посторонних мыслей, а позволяя им проскальзывать мимо, как унесенным ветром облакам. Когда туман немного рассеялся, Максим смирился.

– Идем, – пробормотал он, открывая дверцу.

Из-за того что он резко встал на ноги, давление у него упало, вынудив схватиться за плечо напарника. Помотав головой, Максим отогнал витающих вокруг демонов и медленным шагом двинулся ко входу в шале.

Когда женщина открыла перед ними дверь, он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки. Она послала ему широкую улыбку. Он не был с ней знаком, но она, очевидно, знала, кто он.

– Пройдемте в большой зал, – пригласила она голосом проповедника. – Там нам удобнее будет поговорить, и потом, вы сможете увидеть, где проходят наши сеансы.

Она открыла двери с круглыми ручками, распахнув обе створки. Перед ними простиралась огромная комната; исходящий из потолка столб света озарял ее центр мощным лучом, образуя широкий круг. Десятки

стульев, расставленных вокруг этого ореола, как единственного источника света, еженедельно принимали людей, явившихся рассказать о своих горестях и услышать слово истины.

Словно в заранее продуманной мизансцене, женщина уселась и развела руки, приглашая гостей последовать ее примеру. Борис опустился на указанное место, и Максим, несмотря на отчаянное внутреннее сопротивление, поступил так же.

Движением подбородка он призвал напарника приступить к военным действиям. Он полагал, что выполнил свою часть договора тем, что помог проникнуть в логово дьявола, и теперь предоставил право говорить другому.

– Мадам, – начал младший лейтенант, в то время как женщина не спускала глаз с Максима, – дело, которое мы в данный момент расследуем, частично касается этого человека.

Он достал снимок их неизвестного и протянул ей.

– Он вам знаком? – продолжил он.

Она порылась в одном из карманов и достала оттуда очки с заляпанными стеклами и сломанной дужкой. Рассмотрела тонкие угловатые черты задержанного и сразу же заявила:

– Да, конечно. Он несколько раз приходил сюда.

Жандармы обменялись быстрым взглядом. Впервые за последние двадцать четыре часа их медленного продвижения в почти полной темноте вдали засветился маленький огонек. Мираж? Ловушка?

– Вам известно его имя? У вас есть адрес, по которому его можно найти? – спросил Борис голосом чуть ли не нежным, словно держал в руках очень хрупкий предмет, который может разрушиться от лишнего звука.

– Здесь все анонимны, это священное правило, – последовал немедленный ответ.

Максим следил за каждым ее движением, даже за едва заметными переменами в лице, и был уверен, что она сказала правду.

Маяк в ночи потух.

Павловски не желал признать поражение и продолжил настаивать:

– Может, вы вспомните хоть что-то, какую-нибудь деталь, способную навести на след? Машину, на которой он приезжал? Был ли с ним кто-то? С кем он разговаривал?

Женщина покачала головой:

– Я ничего такого не знаю, и даже если бы знала, то, как я вам только что объяснила, никогда не предала бы доверие одного из наших гостей.

– Мадам, – отозвался Борис жестче, – при всем уважении, речь идет об уголовном расследовании. Вас не связывает профессиональная тайна, но даже в этом случае мне достаточно щелкнуть пальцами, чтобы вас задержали в отделении на двадцать четыре часа для обстоятельного допроса.

Она нахмурилась, в уголках глаз образовались гневные морщинки. В полутьме огромного зала женщина теперь внушала тревогу. Роли поменялись, и она в раздражении резко поднялась с места.

– Вы не у себя, и уж тем более вам здесь не рады! – выплюнула она, как рептилия, извергающая свой яд. – Мы живем по своим правилам, а не по вашим!