Я их всех убил
Шрифт:
– Ну, чего нового?
– Ничего особенного, – ответил Борис, – но кое-что надо проверить.
Он прошел к своему рабочему месту и открыл поисковик.
Максим обратился к молодой женщине с несвойственным ему обычно сарказмом:
– А у тебя ничего новенького не появилось, или ты вся в своих кроссвордах?
– Кто б говорил! – дружески огрызнулась она. – Я ж молчу, когда ты каждые пять минут теребишь свой кубик Рубика! И представь себе, мы немало нарыли, дело движется. Сейчас будет брифинг в комнате для отдыха.
Он кивнул и подошел к Борису. На экране его компьютера высветилась веб-страница, указанная
По обеим сторонам открытого в навигаторе окна мельтешила реклама сайтов знакомств с сомнительной игрой слов, а в центре десятки фотографий полуодетых девушек вели конкурентную борьбу на этом цифровом рынке похоти.
У каждой девушки имелась своя страничка, где значились ее антропометрический данные и условия встреч – на дому или в отеле, – а также короткий приветственный текст, адресованный непосредственно будущему клиенту, и цена за полчаса. Все предельно ясно.
В верхней части сайта Борис увидел ключевые слова, на которые следовало кликнуть, чтобы провести сортировку различных профилей. Очевидно, мужчины, пользовавшиеся услугами этой новой разновидности проституток, не могли уделять много времени тщательному осмотру каждого товара на рынке секса. Можно было выбрать по видам сексуальных услуг, по размеру груди, по цвету кожи: настоящий каталог, полный и подробный.
На отдельном вкладыше справа сверху открывался список городов – следовало лишь поставить флажок у нужного. Он щелкнул по Анси, страница обновилась. Число результатов резко уменьшилось. Теперь предлагалось всего пятнадцать девушек. Это давало представление о масштабе спроса и предложения в их маленьком спокойном округе.
Фотографии, одна откровеннее другой, дефилировали под завороженными взглядами копов, но ни малейшего следа Нины Грокис-Стейнер не обнаруживалось.
Павловски начал снова, на этот раз медленнее: он изучал каждый профиль, вчитывался в каждую фразу приветствия, но ничто даже в малой степени не соответствовало тому немногому, что было известно об исчезнувшей проститутке.
– Мы даже не представляем, как она выглядит, – проворчал он. – Сдается мне, она вполне может оказаться среди этих пятнадцати девиц, а мы ее просто не узнаем.
– У каждого профиля есть мейл и номер телефона, – неожиданно высказалась Эмма. – Что будем делать – посадим команду и свяжемся с каждой под видом клиентов?
И, словно звезды выстроились в нужном порядке, как раз в этот момент Тома де Алмейда нес мимо их группы свое грузное тело и с присущей ему пресловутой деликатностью разродился комментарием.
– Делаете закупки на вечер? – сальным голосом осведомился он.
– Как ты вовремя, – откликнулся Борис, оборачиваясь. – Вам с Гора следует как можно скорее связаться с тем типом, которого мы недавно допрашивали, и выяснить, не является ли одна из этих девиц Ниной Грокис-Стейнер. А чтобы не терять времени, начните сразу с ними созваниваться и просите, чтобы они приняли вас на дому. Если та, которую мы ищем, убрала свой профиль с сайта, возможно, другие девушки ее знают или о чем-то слышали.
Глаза жандарма расширились, – казалось, он еле сдержал ухмылку.
– Будет сделано, – заверил он.
Пока их тяжеловесный коллега записывал адрес сайта, лицо Максима посмурнело.
– Коста не все нам сказал, – пробормотал он.
– Почему? Потому что мы не можем ее найти? – спросил Павловски. –
– Да, не исключено, но я по-прежнему уверен, что он от нас что-то скрыл. Его голова постоянно склонялась налево, руки вцеплялись в стол, а пальцы ног упирались в пол. Он старался минимизировать реакцию, но это было сильнее его: подсознательное в нем срабатывало быстрее мозга. Он чего-то боялся или стыдился.
– Назначать свидания на проституточьем сайте – это само по себе довольно стыдно, тебе не кажется? – не преминула встрять Эмма.
– Я не высказываю оценочных суждений, – спокойно возразил Максим. – Я только знаю, что он нам не все сказал…
– Но ведь это ты у нас специалист по таким случаям? Неужели тебе не удалось его расколоть? – бросила она, подмигнув.
Внезапно он отошел к своему столу. Озадаченные коллеги увидели, как он взял со стола пластиковый пакетик и медленно направился обратно к ним.
– Давайте пока отложим поиски на сайте. Есть кое-что куда более срочное.
Он выложил перед ними ключ, который недолгое время пребывал в желудке неизвестного.
– Мы должны во что бы то ни стало узнать, что он открывает! – непререкаемым тоном заявил он.
11
Сидя в одиночестве за рабочим столом, Максим чувствовал, как щупальца тревоги расползаются по телу, словно смертельный яд. Он смежил веки. Его накрыла туча геометрических картинок, и на каждой был логотип, отпечатанный на картонном прямоугольнике. Треугольник и буква G, выписанная черной тушью – такой же черной, как и воспоминания, вызванные этим гибельным символом.
Ассия согласилась подключить его к расследованию именно из-за этой важной улики, символа, принадлежавшего секте, которую он хорошо знал. Если их подследственный был как-то с этой сектой связан, следовало, не теряя времени, отрабатывать этот след. Но Максим оттягивал момент, когда придется поделиться информацией с Борисом. Он прекрасно понимал, что коллега потребует немедленно отправиться на место, а после всего, через что ему пришлось пройти за последние два месяца, жандарм безусловно был не готов пережить подобное испытание.
Вспомнив о транквилизаторе, он порадовался, что в очередной раз оставил его в машине. Тихо задышал, сосредоточившись на потоке прохладного воздуха, естественно входящего в легкие и выходящего, так что ему не приходилось прилагать никаких усилий. Это простое дыхательное движение очень походило на аллегорию той борьбы, которую он вел всю свою жизнь: сражение за то, чтобы присоединиться к миру живых, к миру людей.
Он никогда не мог объяснить себе, почему ощущает родство скорее с животным царством, чем с себе подобными. Он всячески избегал этой темы на еженедельных сеансах у психиатра из опасения, как бы она не выявила в нем недостаток эмпатии, что скорее сближало его с убийцами. С его точки зрения, природа совершенна, а вот человек оказался вырожденцем, ошибкой системы, песчинкой в механизме, который в остальных отношениях прекрасно функционировал. Он полагал, что выбрал – пусть и бессознательно – свою профессию именно затем, чтобы исправить дарвиновскую аномалию, коей является человечество. Копы, конечно же, думали, что делают мир лучше; но ему, Максиму, было достаточно делать его не столь скверным.