Я – инквизитор
Шрифт:
«Который теперь час?» — подумал он. Часы были в кармане пальто, пальто — в сенях. В сени же идти не хотелось. Не потому что там холодно.
К стыду своему отец Егорий понял: боязно.
После проветривания на кухне стало свежо. Отец Егорий подвинулся ближе к печке и вновь глянул на открытые страницы. И опять не смог читать: глаза бегали по одной фразе, никак не зацепляясь за смысл.
Никогда и никого не боялся Игорь Саввич Потмаков. Не потому, что сызмальства был крупнее и сильнее сверстников, не потому, что родители, люди известные и весомые в обществе, оберегали, как могли, единственного сына…
Тогда, летом, приняв предложение Серафима, он сделал свой, свой выбор. Было ли это ошибкой? Или настало время зрелости? Страшно стало отцу Егорию, но осознав, отчего ему страшно, он почувствовал облегчение. И даже улыбнулся, раздвинув густые усы. А улыбнувшись, встал. И обошел весь дом, снизу доверху, зажигая повсюду свет. И пусто было в доме: ни бесов, ни воров, ни призраков. Пусто!
И удостоверясь в этом, вышел Игорь Саввич в холодные сени, вынул из кармана пальто круглые часы, откинул крышку…
Прошло два часа. Угли в печке прогорели. Стало совсем тепло, и отец Егорий задвинул вьюшку. Налив себе еще чаю, он сел, поерзал, устраиваясь, положил руку на Писание…
— Do you not know, brother, — for I’m speaking to men who knows the law — that the law has authority over a men only as long as he lives? — произнес приятный мужской голос за спиной.
Игорь Саввич вскочил, опрокинув стул. В неизвестно откуда взявшемся на кухне просторном кожаном кресле, небрежно закинув ногу за ногу, преспокойно сидел он сам, Игорь Саввич Потмаков. Только не в спортивном трико, а в отлично сшитом сером костюме в тонкую черную полоску.
— Что? — спросил ошарашенный отец Егорий.
— Да? — вежливо откликнулся двойник, покачивая острым носком туфли.
— Ты сказал: пока он живет.
— Ах, это? — Двойник негромко рассмеялся. — «Разве вы не знаете, братие, — ибо говорю знающим закон, — что закон имеет власть над человеком, пока он жив?» Послание к римлянам святого Апостола Павла, глава шестая, стих первый.
— Глава седьмая, — машинально поправил отец Егорий, и двойник вновь вежливо рассмеялся.
У него был приятный смех, и при всем своем сходстве он не был точной копией отца Егория. Волосы его были аккуратно подстрижены и не тронуты сединой, борода тоже без проседи, короткая и ухоженная, а кожа лица гладкая и загорелая, отчего он казался лет на десять моложе отца Егория. В дополнение ко всему на переносице двойника удобно сидели элегантные очки с чуть задымленными стеклами.
— Ты — бес? — напрямик спросил отец Егорий. Двойник рассмеялся в третий раз.
— Это ты — бес, — сказал он дружелюбно. — Я же — человек! — И отстучал пальцами на носке туфли пару тактов «Рондо в турецком стиле».
— И как же звать тебя, человек? — тоже усмехнувшись, но отнюдь не добродушно, поинтересовался отец Егорий.
— Потмаков Игорь Саввич. А если покороче — господин Потмаков.
— Ну, ну. — Отец Егорий поскреб волосатый затылок. — И за каким лешим ты, господин
Двойник встал и легким шагом пересек кухню, расточая запах дорогого одеколона. Ростом он не уступал отцу Егорию, но двигался быстрей, пружинистей. И фигура у него была стройной, без обозначившегося живота. Хотя, может быть, дело было в костюме.
— Мы, настоящие люди, — произнес двойник глубоким баритоном, — склонны думать о вас, сотворенных, с пренебрежением. Когда я говорю «мы», то, разумеется, имею в виду и себя. — Двойник, остановясь, качнулся с носков на пятки и обратно, поправил и так безукоризненно уложенные волосы и снова заходил от стены к стене. Кухня была ему явно тесна. — Но,— продолжал двойник, — презрение не кажется мне чувством, достойным культа. Поэтому я здесь. И беседую с тобой как с равным.
— Изыди, сатана! — сказал отец Егорий и перекрестился.
Двойник не исчез, но улыбаться перестал. Шагнув к отцу Егорию, он снял очки и заглянул тому прямо в глаза.
— Сатана — тут! — сказал он спокойно и постучал пальцем по лбу отца Егория.
Тот оттолкнул двойникову руку, но двойник тут же быстро потрепал его по волосатой щеке и строго произнес:
— Будет туго, скажи: «Власть Господня!»
— Да кто ты? — гневно вскрикнул отец Егорий.
— Я ангел твой, дурак! — проговорил гость насмешливо и, отпустив отцу Егорию в лоб щелчка, исчез.
А в сенях пискнула дверь, и на кухню вошли двое.
«Ну вот, — подумал отец Егорий с некоторым даже облегчением. — Теперь — все!»
Людей на своем веку Игорь Саввич перевидал всяких и потому безошибочно признал посетителей. И угадал: слова бесполезны.
Тот, что помоложе, сразу подступил к отцу Егорию, схватил за бороду татуированной клешней и, не произнеся ни звука, треснул в висок.
Кровь Игоря Саввича вскипела. Ростом и силой он превосходил обидчика, и хотя давно уж не дрался на кулачках, а за себя постоять когда-то мог. Пудовый его кулак с широкого замаха нацелился в криво сросшуюся переносицу. Но недруг не отступил, даже бороды не выпустил, просто отклонился в сторону, чтобы кулак отца Егория прошел мимо рябой щеки. Отклонился и… Игорь Саввич согнулся пополам от боли, получил еще раз, коленом в лицо, и обеспамятел…
…чтобы очнуться от ужасной муки, пронзившей до самых костей!
Отец Егорий задергался, закричал, захрипел, закашлялся от едкого духа сожженных волос, разлепил веки и узрел около своего лица докрасна нагретую кочергу. А за ней — пустые глаза и ящеричий безгубый ротик.
Ожог на груди полыхал болью. Игорь Саввич даже не сразу ощутил, что руки его до хруста заломлены назад.
— Деньги, старик, — сказал безгубый. — Отдай деньги или умрешь!
— Нет у меня денег! — прошептал отец Егорий. — Монах я…
— Есть! — сказала ящерица, поднеся к его носу пышущий жаром металл. — Есть, мы знаем. И тебе они не нужны!
— Нету, — прошептал Игорь Саввич, прикрывая глаза от близости раскаленного железа.
— Дом покупаешь, — выдохнул ему в ухо второй. — Значит, есть! Копец, жги!
— Есть! — прошипела ящерица, оскалив золотозубый рот.
Конец кочерги с шипом прижался к скуле отца Егория.
Он закричал, задергался, забил ногами.
— Деньги! — прямо в ухо — тот, что держал. Снова зашипела кочерга.