Я – инквизитор

Мазин Александр Владимирович

«Не знаю, как он, — подумал Ласковин, — а двое других, будут их лечить или нет, еще долго не смогут пакостить!»

— Андрей, — сказала Наташа. — Застегни куртку, ты же весь мокрый.

Андрей дернул вверх молнию, осмотрелся — никого. Три тела и пистолет, лежащий прямо на дорожке. Ласковин пнул его ногой к стене. Милиция найдет, а случайный прохожий — вряд ли. Хотя… Такую игрушку в магазине купить — без проблем.

Андрей посмотрел на часы: 22.12. Быстро он управился.

— Ладно, пошли, — сказал

он. — Что-то я проголодался.

Из автомата на углу Ласковин позвонил сначала в «скорую», потом — 02. В милиции поинтересовались, кто звонит, а в «скорой» — кто встретит машину?

— Три трупа, — сказал Ласковин. — Если не поторопитесь!

И повесил трубку.

Ночевал он у Наташи. На кухне, чтобы не смущать ни себя, ни девушку. Нельзя сказать, что необходимость воздержания стоила Ласковину больших усилий. Чувство, которое он испытывал к Наташе, нельзя было назвать вожделением. Андрей очень надеялся, что будет понят правильно, но никаких объяснений дать Наташе не мог, не знал, как о таком говорить. Абсурдная ситуация. Для него.

Воскресенье они тоже провели вместе. Сходили в церковь (по предложению Ласковина — Наташа, хоть и крещеная, истовой религиозностью не отличалась), потом съездили в Гатчину, гуляли по парку меж замерзших озер, катались с ледяной горки. Ласковин демонстрировал чудеса равновесия, восхищая местную пацанву. Играли в снежки, ели горячие пирожки с капустой, танцевали под «Агату Кристи» вместе с тусовкой шестнадцатилетних школяров — словом, вели себя не по возрасту жизнерадостно. Под конец заблудились и добирались до станции уже в полной темноте.

Домой приехали жутко голодные и безумно счаст-ливые.

«Лучший мой день за последние десять лет!» — признался Андрей.

«И мой!» — сказала Наташа. Но спали они опять врозь.

— Ты такой… деликатный, — сказала Наташа утром, когда они завтракали. Андрей промолчал.

По понедельникам у Наташи были тренировки. Были, потому что Ласковин сказал: хватит, никакого каратэ. «Того, что умею я, достанет на пятерых. Если хочешь, куплю тебе газовый баллончик на всякий случай, а рэкетиров больше не будет. Это я тебе обещаю!»

И, чтобы избежать подобных «недоразумений» раз и навсегда, позвонил своему бывшему начальнику, Коню.

Конь ускакал. В Египет, погреться на солнышке. Зато Абрек, заправлявший в его отсутствие, звонку Ласковина явно обрадовался:

— А, Андрюха! Здорово! Заглянешь?

— Загляну. Прямо сегодня. Как бизнес?

— Цветем! Успеешь до обеда?

— Через час буду!

— Давай, жду!

В «Шлеме» Ласковина приветствовали, как близкого родственника. «Подвиги» его обросли мифическими подробностями, и сам он стал вроде живой легенды.

Пылкая женщина Фарида угостила белым крем-ликером из заветной бутылочки, «агенты» похлопывали по плечам: «Как дела,

Андрей Александрович?»

«Вот уже и Александрович», — думал Ласковин. Даже мадам «Главный Бухгалтер» соизволила оторваться от кресла и почтить вниманием бывшего работника.

— Ну, — сказал Абрек, когда они наконец уединились в сипякинском кабинете. — Ты ведь по делу пришел, по глазам вижу!

— Не то чтобы по делу, но… да! — согласился Ласковин. — Ты не в курсе, этот район кто курирует? — Он показал пальцем на карте Петербурга, висевшей на стене.

— За спорткомплексом? Знаю. В основном там Шига пасет. Но не он один, место богатое. А что?

— Девушка моя там танцы преподает, прикрыть хочу.

— Что, эротическое шоу? — усмехнулся Абрек.

— Да нет, обычные танцы. В школе.

— Так за каким хреном ей крыша? — удивился Абрек. — Ласковин, ты мне туфту не гони!

— Наезд уже был, — сказал Андрей сухо. — Четыре мудилы. Троих я урезонил, четвертый успел удрать. — И в двух словах описал ситуацию. — Не хочу, чтобы повторилось! — заявил он. — Поэтому и говорю: надо, чтоб ее кто-то из местных авторитетов прикрыл.

— Нет проблем, — ответил Абрек. — Счас сделаем. — Полистав книжку, набрал номер.

— Челепнова — Абрек, — сказал в трубку. И после паузы: — Шига, ты? Абрек. Просьба у меня.

У вас там школа есть… Средняя. Ну. В школе — девушка, танцы преподает. Нет, без стриптиза. Так вот, девушка эта — Спортсмена. Да, его. На нее наехали… (Прикрыв трубку, Андрею: «Это не его бойцы».) Понимаю, нет проблем, он сам уже разобрался, но, сам прикинь, что же ему, так и мочить каждого? Ты уж пусти слушок… Адрес школы? — спросил у Ласковина.

Тот пожал плечами.

— Направо от угла с Бассейной, — сказал он. — Дома два-три.

Абрек повторил.

— Ну, извини, — сказал он чуть позже и засмеялся: — Он сказал: ты такой крутой, неудобно! Ну, будь!

Положив трубку, все еще улыбаясь, сказал Ласковину:

— Шига спросил: почему ты сам к нему не обратился. Как авторитет к авторитету?

— С каких пор я в авторитетах хожу? — поинтересовался Ласковин.

— Не прибедняйся. Кто Крепленого замочил?

Глаза у Ласковина округлились:

— Я?

— Конечно, не ты! — Абрек подмигнул. — И Грише яйца надраил тоже не ты! Расслабься, я не следователь! Короче, Шига все сделает, не волнуйся. Кстати, Конь тут вознамерился филиал открыть. Не хочешь на себя взять?

— Пока нет, — усмехнулся Ласковин. — Спасибо за предложение.

— Ты подумай, не торопись, а пока давай-ка дернем за встречу!

Он нажал кнопку, и зеркальная панель справа отошла в сторону, открывая внутренность бара.

— Коньячок, — сказал Абрек, вынимая бутылку. — Настоящий армянский, еще с «красных» времен. Знаю, ты любишь!