Я из огненной деревни…
Шрифт:
И командование, издавая свои чудовищные приказы и оно, видите, спасает своих солдат, свои коммуникации… В конце концов и высшие «фюреры», те так же начинали обижаться на население Белоруссии и других оккупированных территорий. Как же, сам бог, сам творец направляет волю, интуицию, руку фюрера, это он указывает ему, что и как делать:
«Само провидение как бы хотело указать нам туда дорогу… Огромная империя на востоке созрела уже для распада» [75] .
«Творец возложил на нас обязанность исторической ревизии еще невиданных масштабов…» [76]
75
Allan Bullock. Hitler. Studium tyranii. Warszawa,
76
Там же, стр. 124.
А тут какие-то партизаны, какие-то там «неарийцы» мешают, сопротивляются и на фронте и в тылу, не хотят, чтоб стерли с карты их Родину, чтоб «выселяли» на тот свет их семьи, их детей. Сколько не только гнева, жестокости, но уже и обиды на «этих» русских, «этих» белорусов, украинцев, поляков, на всех, кто не захотел послушно покориться судьбе, которую им определил «избранник провидения». Новые и новые приказы, направленные на уничтожение целых народов, теперь приобретают все больше характер антипартизанский. Фашисты все настойчивей, но напрасно, старались вину за свои планы и за свои дела переложить на тех, кто мешал им эти планы реализовать. На партизан.
И те, прежние их наглые, идиотские жалобы — жалобы палачей на свои жертвы, продолжаются, кстати, и сегодня. В мемуарах, исследованиях многих западных генералов (бывших и новых), историков, политиков, литераторов, что снова и снова пишут о «незаконности действий партизан», жалуются на детей, женщин и их мужей, братьев — на партизан, защищавших Родину, свой строй, жизнь и будущее своих детей. А западногерманский профессор К.-Г. Пфеффер, тот даже заявляет, что гитлеровцы оставили «неплохую память о себе у советского народа». Видите, даже так! Правда, жалуется Пфеффер, последние годы войны «были почти всюду омрачены беззаконными действиями партизан» [77] .
77
Итоги второй мировой войны, стр. 507.
Вон сколько обиды и сожаления! Не меньше, чем У Того бандита в офицерском мундире, что уничтожил жителей Баканихи. Не забыл, забрал, что лучшего было на людях (чтоб не пропадало «имперское» добро), и прежде чем поджечь хату с людьми, совсем по-пфефферовски упрекнул: «Это вам за ваших партизан».
А уж как обижаются на свои жертвы беглые предатели, «бобики»-старосты, полицаи, власовцы, бандеровцы, руководители «белорусской рады»! У них (как обнаружилось теперь) были тоже «планы», тоже расчеты, когда они помогали гитлеровцам уничтожать своих земляков, советских людей. Они хотели с помощью немцев «только» выбить большевистский дух из народа. И не их, мол, вина, что слишком «тело» и «дух» держались одно другого. «Ну, и гибни, если ты такой!» — гневались они на народ.
Их руками немецкие фашисты тоже немало народной крови пролили. Где только было возможно, они прятались за этих предателей. По случаю создания так называемой «белорусской рады доверия» оккупантами высказывались, например, такие суждения, такие расчеты: «…русские будут смотреть на этот факт, как на фиктивный шаг, но зато это даст нам возможность все мероприятия… проводить их руками и возложить на них всю ответственность…» [78]
Но временами случалось, что та машина уничтожения, которую они обслуживали со всей старательностью предателей, садистов, отщепенцев, хватала, затягивала в свои зубья и их самих. Как в тех же Борках, где сожгли и полицаев.
78
Раманоўскі В. Саўдзельнікі ў злачынствах. Мінск, «Беларусь», 1964, стр. 124.
Об
«…Вопрос: — А что там было, когда полицейских собирали?
— Ага. У нас ни одного полицейского не было в поселке. А из Дзержинского — один. Ну, и ходил он улице, а мой брат уже хотел спросить, что это будет, зачем окружили.
Говорит:
— Костик, Костик, что это такое?
Дак он и не стал разговаривать. Он же думал: „Нас повезут в Германию, а вас будут убивать, дак зачем я буду с вами разговаривать“. Ну, им сказали, что: „Заберите ваши семьи, и мы вас увезем в Германию“. И они свои семьи все пособирали и привезли к школе. И тут их тогда — что: взяли эти семьи все и их самих, заперли в сарай в школьный и подпалили. Вот они живые и погорели. Нас хоть жгли неживых, убивали, а их живых спалили. Вот так.
Вопрос: — Говорили нам, что раньше эти полицейские удрали, когда повели их на партизан?
— Из-под Кличева откуда-то утекли. Ходили уже на партизан, а потом взяли да оттуда утекли. Немцы, може, подумали, что тут звязь имеется с партизанами, и они всех этих полицейских и побили.
Вопрос: — Они удрали со страху или, может, и вправду связь имели с партизанами?
— А, не имели никакой звязи! Потому что они всегда так угрожали, кидались на людей, что где уж тут им иметь звязь. Придет к нам, примерно, ночевать. У нас бабы одни. И только, говорит, заикнись кому, что я тут, дак я тебя убью. Прятались, чтоб партизаны их не взяли. По чужим хатам прятались…»
2
Борки Кировские убили 15 июня 1942 года. За несколько месяцев до этого, в марте 1942 года, уничтожили много деревень вместе с людьми в Октябрьском районе. Там, на Октябрьщине, целый район сжали петлей из нескольких дивизий и убивали всех людей — Деревню за деревней. До самого освобождения Белоруссии Советской Армией и партизанами продолжалось такое в масштабах, все более зловещих и угрожающих самому существованию нашего народа.
В областях и местностях, которые на немецких картах считались «армейским тылом» (Витебщина, Могилевщина, Гомелыцина, восточная часть Минской области), к этим «акциям», «экзекуциям», «массовым кампаниям», «очисткам», «особым мерам», «фильтрациям» — разные были у них названия — обычно привлекались крупные армейские части, целые дивизии.
А на западе республики, особенно в тех районах, которые были включены или должны были вскоре войти в будущий «германский рейх», делом «выселения» и «переселения» жителей постоянно занимались специальные группы, команды. Конечно, и их прикрывали армейские соединения, а во время блокад Беловежской пущи и иных мест — в этом прямо участвовали дивизии вермахта.
На Нюрнбергском процессе неопровержимо доказана непосредственная вина, ответственность за многочисленные акции геноцида не только специальных частей СС, СД и жандармерии, но и армейских подразделений, армейского командования. Они делали одно дело, только у вермахта были еще первоочередные заботы на фронте, а специальные команды действовали так, будто уже наступила пора «окончательного урегулирования», это значит, как бы после победы. И потому действия этих команд, групп, специальных частей можно рассматривать как репетицию того зловещего «окончательного урегулирования в Европе» (уничтожение славянских и других народов), на которые, если бы Гитлер победил, он бросил бы целые армии.
А пока, кроме того, что уничтожение тысяч и тысяч мирных жителей уже происходило, продолжалось силами армейских и специальных частей, в ходе этих акций что-то делалось и на будущее — планомерно и с маниакальной настойчивостью. Испытывались методы «массовых экзекуций». Отыскивались варианты, учитывались «ошибки» и неточности. (И все время писались, посылались в Берлин отчеты.) Изучалась психология жертв. И исполнителей также.
Снова вернемся к живым свидетельствам, к непосредственным свидетелям.