«Я крокодила пред Тобою…»
Шрифт:
– Маринка! Погуляй минут сорок!
Марина села около вахты. «Я очень хочу домой. Сейчас же. Сию минуту!».
Она позвонила Оле и сказала, что купила билет домой и что возвращается.
– Отец тебя закопает, сестрица.
– Оля, я не могу тут! Туманы дурацкие, Катька дурацкая, голова все время болит. Скучно мне тут, тоскливо!
– Вернешься, будет фейерверк отношений. Отец тебе устроит веселую карусель.
Оля сообщила новость отцу. Иван Иванович в Ленинград прилетел сам.
– Марина, в чем проблема? Я разговаривал с деканом, он сказал, что учишься ты хорошо, даже очень хорошо. Проблема привыкания к новой обстановке? Скучаешь по дому? Но это не причины
– Какой парень, папа? Я домой хочу. Просто до-мой!
– Ты дура, Марина. Это блажь. В Северогорск просто так из Ленинграда не возвращаются. В чем причина?
– Ни в чем, папа. Ни в чем. Просто я не хочу.
Они все же вернулись. Сначала прилетел Иван Иванович. Он был уверен, что убедил дочь остаться в культурной столице. Потом явилась Марина. Ее никто никогда ни в чем бы не убедил. Приехала тайно, знала только сестра.
– Ну все, подруга! Берегись отцовского гнева, надевай на жопу доспехи.
Но, ко всеобщему удивлению, Иван Иванович не стал сердиться. Он как-то философски отнесся к возвращению пока еще не совсем блудной дочери.
– Устрою тебя, Марина, в книжный. Попробуй облажайся, убью.
Марина с трудом влилась в коллектив. Во-первых, все знали, чья это дочь. Во-вторых, у Марины абсолютно не было чувства ответственности и коллектива. Она наряжалась, приходила в отдел и садилась в холле на диван, закинув ногу на ногу.
– Марина, так нельзя, ты на рабочем месте, – вежливо наставляла завотделом Нина Ивановна, – иди в отдел. В подсобке есть работа.
Задрав нос, Маринка на высоченных финских шпильках гордо цокала в подсобку.
Как-то по осени, собираясь на работу, она, как обычно, накрутила термобигуди. Завившись, накрасилась, причесалась и вышла из дома. Шел дождь, был обычный пасмурный день. Немного не дойдя до автобусной остановки, Марина поняла, что зонт ее не спасает и прическа разваливается от влажного воздуха. Недолго думая, она развернулась и пошла домой. До начала рабочего дня оставалось минут тридцать. Дома Марина включила газовую духовку и стала сушить волосы. Фенов-то не было. Часа через два раздался телефонный звонок, звонила заведующая.
– Марина, ты заболела? Ты почему не пришла на работу?
– Инна Васильевна, у меня волосы развились!
– Какие волосы? Марина, ты не заболела? У тебя все в порядке?
– Нет, не все! У меня на голове черт-те что! Я не могу в таком виде появиться на людях!
Пауза. Долгая.
– Але! Инна Васильевна!
– Марина, ты нормальная?! Быстро в магазин! Полчаса на дорогу! Отцу сегодня же все расскажу! Уму непостижимо! Волосы развились! Нет, вы подумайте! Бего-о-ом! Нет, ну ты нормальная?!
В-третьих, Маринка была совсем глупая. Она путала слова, долго училась уму-разуму и премудростям книжной торговли, хотя в детстве много читала. Одному покупателю, реально ботанику по специальности, предложила книгу «Растения – генитальные инженеры природы». Он честно не засмеялся. Ну, может, потом, когда из магазина вышел. Какая разница? Генитальные или гениальные?! Девочка совсем молоденькая, семнадцать всего, научится…
– Девушка, выдайте, пожалуйста, книгу по заявке.
– Давайте бланк-заказ.
– Вот, пожалуйста.
– А он у вас просрочен, у вас книга лежала по заказу до вчерашнего дня.
– Я вчера не мог прийти, пожалуйста, посмотрите, может, еще не выложили в продажу?
– Хорошо, я посмотрю. Только больше не просрАчивайте.
– Конечно, конечно! Я постараюсь больше не просрАчивать…
Слава богу, ЭТО не навсегда.
***
Частенько
Несколько раз заходил еще один молодой человек. Холостой, высокий, тоже худенький, с черными кудрями и пронзительно сине-зелеными, морского цвета, глазами. Она его запомнила, потому что его образ был так необычен, что Марина подумала: инопланетянин. Не в смысле внешности, конечно. У него лицо было какое-то светлое, что ли. Если бы Марина знала тогда слово «целомудренное», то применила бы его к облику этого парня. Он был малоразговорчив, явно начитан и интересовался приключенческими и историческими романами. Был тих, скромен и никогда не заигрывал с девчонками. Его внешность Маринке нравилась, но для нее он был простоват и в одежде, и в поведении. Какой-то не наглый, а девчонки любят немножко хулиганов. Олег Калугин – да. Ее клиент. А Дима Кашин, этот читающий романтик, – нет. Работяга, судя по всему. Маринке нравились рафинированные мальчики, рабочий класс не по ней. Она несколько раз пообщалась с Димой, было заметно, как он смущается, пытаясь с ней заговорить. «Э-э, парень, эдак ты не женишься никогда, – думала Маринка, – или грымза какая тебя, красавчика, в оборот возьмет, с таким-то подходом». Все же и Олег, и Дима – оба нравились Марине. Она выделяла их из общей толпы покупателей. Но Олег был безнадежно женат, а Дмитрий – бесперспективно командировочным из Каменска.
***
– Ты меня, Мариша, извини, конечно, – глубоко затягиваясь сигаретой, низко проурчала Татьяна Васильевна, – но мне кажется, что твой Володя тебе не пара.
Барышни сидели на московской кухне, с удовольствием попивая свежезаваренный ароматный янтарный чай с мармеладками.
– Ну почему же? Он очень умный. У него без пяти минут диссертация готова.
Марина сидела в уютном глубоком кресле, поджав под себя ноги и закутавшись в мягкий клетчатый плед.
– Я не о мозге. Я о душе. Он же совершенно бездушный, ты разве не видишь?
«Как она смогла это понять? Они общались практически совсем ничего, пару-тройку раз в магазине».
– Почему вы о нем так думаете?
– Потому что я это вижу. Он всегда будет жить только для себя, ему никто не нужен, он абсолютно самодостаточен.
– Но это не значит, что он бездушен.
– Бездушный человек тот, кто не умеет сопереживать чужой боли. Я думаю, что дело не в тебе, не в том, что ты не его женщина. Ни одна не сможет с ним быть счастлива. Просто он живет в каком-то своем придуманном мире. Ты не обиделась?