«Я крокодила пред Тобою…»
Шрифт:
– Хочу! Хочу! – глаза Лильки загорелись. – Пойдем! А когда? А куда сначала пойдем?
– В лес поедем. Там, где цветов много, скамеечки есть посидеть.
– Да! Да! Хочу скамеечку и цветочки!
Они сели в автобус на автовокзале. Всю дорогу до кладбища Марина искала слова. Какие-то надо будет говорить предложения, какие-то выстраивать правильные фразы, которые не травмируют психику ребенка. Отец вообще предлагал не говорить – вырастет, узнает. «От кого узнает? – думала Марина. – От меня, опять же, и узнает. Только
Они вышли на остановке «Кладбище».
– Марина, мы приехали, да? Мы куда?
– Да, да. Приехали, пошли покажу…
Лилька бодро шла, предвкушая золотые сережки и что-то еще.
Сердце Марины колотилось. «Что сказать? Как? Господи, помоги!» – она сама не заметила, что стала молиться, как мать, автоматически, неосознанно.
Девочки завернули к нужной аллее. Лилька шла, оглядываясь по сторонам.
– Много цветочков разных! Смотри, Марин! Фотографии какие!
Они подошли к могиле. Памятника еще не было, решили ставить его этим летом. Не было памятника, не было и фотографии. Лиля крутилась, держась за ограду соседнего участка. Услышав Марину, остановилась, ожидая: ну что же, что?
– Лилечка, понимаешь, в жизни каждого человека случаются разные события, и веселые, и грустные. Кто-то болеет, кто-то уезжает далеко. А кто-то умирает. Те, кто умирает, остаются здесь, на кладбище, и их можно навещать.
Лилька внимательно слушала, затаив дыхание, не поднимая головы.
– Твоя мамочка очень долго болела, потом долго лежала в больнице. Потом врачи сказали, что нет таких лекарств, чтобы мамочку вылечить. Их еще не изобрели. Бабушка Тамарочка сказала, что мама смотрит на нас с небес, она всех нас видит и слышит, и хочет, чтобы мы были счастливы.
Горло перехватило, Марина пыталась говорить непринужденно. Лиля стояла, закаменев.
– Лилечка, мы с тобой будем очень часто сюда приезжать, приносить цветочки и ухаживать за могилкой. Хорошо?
– Хорошо, – прошептала девочка, – я никогда больше ее не увижу?
– Нет, моя маленькая. Но ты не грусти, маме там лучше. Там она не болеет.
Марина посмотрела на племяшку. Лилькины глаза наполнились слезами. Но она не плакала. Она стояла и смотрела на деревянный крест, под которым, прислонившись друг к другу верхушками, стояли два пластмассовых выгоревших венка.
«Надо бы венки эти убрать уже», – подумала Марина. Лиля молчала. По щеке быстро стекла огромная слезинка, которой уже не было места в наполненных горем детских глазах.
– Пойдем отсюда, Марина, – девочка потянула Марину за руку, – пойдем за сюрпризом.
Они медленно пошли по кривой узенькой дорожке к выходу. Какие-то пичужки радостно щебетали, был очень теплый солнечный день. Природа всегда дышит красотой. Даже когда у людей горе.
Они сели в автобус. Лиля смотрела в окно и о чем-то думала. Марина
Из салона красоты радостная Лилька вышла в красивых золотых сережках, настроение у нее было уже приподнятое, она была в ожидании еще чего-то, о чем Марина ей пока не говорила.
– Сейчас мы пойдем с тобой ко мне на работу.
– Зачем?
– Увидишь!
Они приехали в книжный магазин.
– А! Вот и вы! Иди-ка сюда, Лилек! Давай руку! – Зубова Женя, Маринкина коллега, ждала их.
Лиля спрятала руку за спину и прижалась к Марине.
– Пойдем, бука, не бойся! – Женя прошла вперед, в маленькую подсобку.
Лиля пропустила вперед себя Марину, робко зашла следом. На столе стояла большая спортивная сумка. Лиля стояла у входа и ждала.
– Принесла? – спросила Марина. – Все в порядке? Нормально доехала?
– А что ей будет? Ну гляди, Лилечка. Иди сюда!
Лиля подошла к столу. Тетя Женя осторожно открыла сумку и достала оттуда вязаную шапку.
«Вот это сюрприз! Шапка вязаная! Дура какая эта тетя Женя», – Лиля не могла скрыть своего разочарования и насупилась. Вдруг шапка зашевелилась, Лилька от удивления открыла рот, ровные светлые бровки взлетели.
– Она шевелится! Вы видели?! Ой, еще, еще! Мамочки, там кто?
Любопытство взяло верх, и Лиля подошла к шевелящейся на столе шапке.
– Миу, миу… ми-и… – из шапки выглянула пушистая серенькая мордочка.
– Киска-а! – закричала Лилька. – Мариночка, это же киска маленькая там! Ты видишь? Видишь?
– Да вижу, вижу, – Марина указательным пальцем почесала котенку за ушком. – Это твой котенок, малыш. Твой и больше ничей, поняла?
– Марина! Он девочка или мальчик? – Лиля взяла котенка на руки, прижав к себе тоненькое пушистое тельце пищащего создания.
– Он – девочка. Жень, мы с шапкой пока заберем, до дома донести, хорошо?
– Да, можете не возвращать ее, она старая, не нужна уже.
Лиля аккуратно затолкала котенка в шапку, прижала и до самого дома не отнимала рук от груди.
– Лилька, задавишь ее, как ту свинку.
– Не задавлю. И не свинку, а хомячка! Она же больше хомячка, и я не буду ее катать на пластинке.
– Я надеюсь.
Марина вспомнила недавнюю карусель, которую добрая девочка Лиля устроила для своего питомца.
У семилетней Лильки был хомячок, он жил в трехлитровой банке, из которой каждый день она выпускала его погулять по столу, по полу, по дивану – в общем, семенил он своими крохотными лапками всюду. Компьютеров не было, развлечений немного. Зато был проигрыватель, который крутил виниловые диски. Как-то раз Лиля поставила пластинку, она слушала какие-то ритмы зарубежной эстрады, кружась по крошечной комнатке. Хома, так звали хомячка, мирно грыз что-то в своем стеклянном жилище, не предчувствуя беды.