Я люблю тебя, небо
Шрифт:
Утром 18 августа три наших спортивных самолета, пройдя границу Польской Народной Республики и ГДР, приближались к Берлину. Ведущий запросил аэродром Шенефельд.
На ломаном русском языке нам ответили:
— Советские пилоты, доброе утро! Вам подход разрешается, посадка на левую полосу с курсом 250 градусов.
С этих минут и до конца соревнований наша спортивная делегация была окружена братским вниманием организаторов интереснейшей встречи 18 лучших пилотов из социалистических стран. Кроме меня, два других краснокрылых ЯКа в Магдебург привели мастер спорта СССР международного класса Алексей Пименов и мастер спорта из Куйбышева Игорь Егоров. Как старых хороших друзей встретили нас чемпион ГДР Гюнтер Бернер, шестикратный победитель национальных соревнований
Изъявила желание участвовать в соревнованиях вне конкурса француженка Мадлен Делькруа. Но власти Федеративной Республики Германии запретили ей перелет через территорию ФРГ. А чтобы обойти «запретную зону», требовалось время. Мадлен прибыла в Магдебург наземным транспортом, когда три упражнения были уже разыграны. Свое летное мастерство она показала лишь на воздушном празднике (на самолете аэроклуба ГДР), который состоялся после состязаний.
Не буду рассказывать подробно о всех перипетиях этой борьбы, остановлюсь лишь на хорошем уроке, полученном мною в Магдебурге. Мне здорово не везло с первого дня соревнований: то вытяну первый номер по жеребьевке, то последний, когда приходилось выполнять пилотаж уже в сумерках, а в одном из пяти полетов программы открылась пробка масломерной линейки, в результате чего я вынужден был принять горячую масляную ванну. Но все же удавалось лидировать по всем трем упражнениям полуфинала. И вот, когда победа была близка, наступил неожиданный срыв — я пропустил обратную петлю в произвольном комплексе. «Баранка» за фигуру, такая же круглая, как сама петля! Первая за все мои выступления на соревнованиях. Видимо, сказалась усталость от многочисленных предыдущих спортивных баталий. Шансы на победу моего друга Пименова, буквально наступавшего мне «на пятки», резко возросли. Вечером, тут же на аэродроме, судья объявил результат многоборья: мы с Алексеем набрали одинаковую сумму — 886,1 очка. Нам назначили дополнительные вылеты. В этом единоборстве «двух сибирских медведей» мне не удалось добиться победы — и не столько спортивной, сколько психологической, более трудной — над самим собой. Вот уже семь лет Алексей «наседал на пятки», показывая следующие за моими результаты. С каким благородством подходил он ко мне и первым поздравлял с очередной победой, хотя чего греха таить — и ему хотелось быть первым. В этом году на первенстве СССР по второму упражнению мы тоже набрали с ним одинаковую сумму очков — победу тогда присудили мне — у меня было лучшее время. В знак крепкой дружбы мы распилили золотую и серебряную медали и, спаяв соответствующие половинки, долго смеялись над получившейся гравировкой — обладателем одной медали был «Пимемьянов», другой — «Мартенов».
Поэтому сейчас, еще перед вылетом, мое «я» раздвоилось: каждый мускул, каждый нерв одного «я» молил о покое и отдыхе (кому проигрывать, ведь своему же, а не чужому), и этот «я» размагнитился, сдался еще до решающей схватки. Другой, более самолюбивый и волевой, хотел только победы, разжигал спортивную злость. Но спортивная злость уступила место мягкотелости. Бессонной ночью, когда самолюбие испытывало почти физическую боль и горечь поражения, состоялся «диалог» этих двух «я».
Начал тот, который был злее:
— Ну как, доволен, добренькая душа, своим поведением? Что ж ты тогда не спишь и «крутишь бочки» с боку на бок?
Второй защищался:
— Ну проиграл, спорт есть спорт. Все бы тебе занимать первые места. Второе — тоже неплохо, меньше будет причин для зазнайства.
— Но твоя победа — не твое личное дело. Ее ждали товарищи, общественность Кузбасса... Что скажешь на это?
— Ты прав, конечно. Я сделаю нужные выводы.
В конце концов «оба» согласились с тем, что в воздухе все — соперники, даже близкие друзья, и надо очень, очень хотеть победы.
Острыми были встречи в небе, теплыми — встречи на земле. Едва умолкали моторы, как на смену им приходили песни на разных языках. Душою этих «магдебургских вечеров» были наши русские песни, а шестиструнную гитару, «неразлучную подругу» Игоря Егорова, всю исписали
Дружбу мы чувствовали повсюду: на аэродроме и в автобусе, по пути на экскурсию в горы к старинным замкам, и на вечере встречи в отряде сельскохозяйственной авиации ГДР, и в интернациональном строю «Ромб» в полете, который на празднике в день закрытия соревнования прекрасно выполнили Пименов, Кале, Кавала и Фаркаш, и на заключительном приеме, где вручались награды победителям.
Вернулись в Москву и через день снова были в пути. Два маленьких ЯКа вел за собой на самолете АН-2 опытный летчик Василий Тычинский. Тушино—Брянск—Киев, Львов—Будапешт—Вена, гостиницы и рестораны («Кукушки», «Верховины», «Интуристы»), котлеты по-киевски, котлеты по-закарпатски — все в пестром калейдоскопе. От этого чувствую смертельную усталость. Сейчас бы наших сибирских пельменей двойную порцию да прогуляться по самой красивой для меня улице в мире — Весенней! Но дело есть дело, — сначала оно.
Раз в два года национальный аэроклуб Австрии проводит большие авиационные праздники в Вене, Вельсе и Линце. Цель этих праздников — реклама авиационной техники и демонстрация мастерства спортсменов. В составе нашей делегации три парашютиста и два летчика-акробата. Перед нами сложная и почетная задача — еще раз доказать, что советские парашютисты и летчики — лучшие в мире.
Трудный перелет подходит к концу. Вот и Вена. Через прозрачный диск вращающегося винта вижу неясные в голубой дымке очертания жилых массивов, кирх и дворцов, серебристую ленту Дуная, разделяющую город на две неравные части. На левой, меньшей — промышленные постройки с острым шпилем двухсотметровой телевизионной вышки, на правой — лабиринт улиц, проспектов и площадей. Что ждет нас в этом городе, мостовые которого обильно политы кровью наших отцов?
На стоянку заруливаем осторожно, грунт аэродрома неровен и каменист. Два года назад киевский летчик Мосейчук сломал здесь винт самолета, попавшего колесом в ямку, случайно прикрытую охапкой сена. Хозяева долго извинялись, с готовностью изъявляя желание возместить причиненный ими материальный ущерб. Но это был не выход из затруднительного положения, в котором оказалась советская делегация — срывался выдающийся по своей смелости и мастерству номер программы — «петля Нестерова» в зеркальном полете «голова к голове» двух самолетов, выполняемый только советскими летчиками. Для замены винта и мотора требовалось два рабочих дня, а до начала праздника оставалось ровно 24 часа. Дальнейшие события развивались так: телеграмма-молния в Москву, через 9 часов из Тушина прибыл спецрейсом ЛИ-2; еще 9 часов — и самолет с новым винтом и мотором был готов к вылету. Руководитель советской делегации от имени ЦК ДОСААФ вежливо отказался от компенсации за поломку винта. Этот факт был самой большой сенсацией праздника.
Чехи, венгры, поляки, югославы — лучшие спортсмены своих стран — прибыли в Вену с интересной программой выступлений. Знакомые лица, известные имена, со многими не раз приходилось бороться в воздухе. Нас представляют штатмастеру (чемпиону) Австрии по высшему пилотажу Гансу Доранту, 43-летнему летчику из Вельса. Коренастый, невысокий, начинающий грузнеть, с маленькими хитрыми глазками — он скорее напоминал дельца, нежели старого воздушного «волка». Услужливо распахнув дверцу своего «мерседеса», Дорант предложил Василию Федоровичу Наумкину, Наташе Прохановой, переводчику и мне подвезти нас до гостиницы. Завязалась беседа.
— Вы, русские, — удивительный народ! Просто диву даешься, как на таких самолетах-малютках вы смогли преодолеть такое колоссальное расстояние.
— У нас есть хорошее слово НАДО, и расстояние для него не помеха. Мы привыкли к большим расстояниям.
Обращаясь ко мне, Дорант спрашивает:
— Вы, вероятно, прибыли в Вену на своем самолете... Какая марка вашего личного самолета, вашего личного автомобиля?
— Вам будет трудно понять меня, господин Дорант. Дело в том, что у нас очень тесно переплетаются понятия «мое» и «наше». В моем распоряжении много наших самолетов и автомобилей.