Я, Минос, царь Крита
Шрифт:
— Я оставляю Айзу, — со всей решительностью ответил я.
Келиос умолк, выпустил несколько стрел в дерево, служившее нам мишенью.
— Айза тебе ни к чему, — продолжил он. — Зачем она тебе, если ты не спишь с ней? — Помолчав, он добавил: — Ты должен постепенно становиться мужчиной и учиться любви. Для микенца это очень важно. Когда стемнеет, я пришлю тебе Гелике.
— С меня довольно Айзы, — воспротивился я.
Келиос с раздражением опять выстрелил в дерево.
— Айза тебе не подходит, — пробурчал он.
Я взял свой лук и
— Почему? — спросил я и выстрелил, попав точно в середину дерева. — Мне уже шестнадцать, Айза мне ровесница. А этого достаточно, — произнёс я почти торжественно.
— Зачем она тебе, если она не способна делить с тобой ложе? Тебе нужна Гелике — она знает, что делать, чтобы ты стал мужчиной.
— Келиос, — ответил я, загадочно улыбаясь, — ведь ты — любитель искусства, не так ли? Разве в твоём доме не стоят прекрасные вазы и блюда?
— Само собой разумеется, — сказал он, глядя на меня так, словно сомневался, в своём ли я уме.
— Какое вино лучше? — задал я новый вопрос. — Молодое или старое? То, которое с гор, или то, что из долины?
— На такой вопрос нельзя дать однозначного ответа. Всё зависит от вина. Каждое вино требует своего времени, только оно придаёт ему зрелость...
Я прервал его.
— Верно, всему своё время. В том числе и зрелости. Ты согласен, что существует немало вещей, которые доставляют нам радость самим своим существованием? Вазы и блюда нельзя съесть, только их созерцание доставляет нам удовольствие. Всё дело в сути. У Айзы есть душа, которая действует на меня, подобно благородному вину. Разве этого мало? — заключил я, и выпущенная мной стрела снова угодила в дерево. После этого я покинул Келиоса.
Каждый вечер Айза приносила мне на ночь кружку воды и свежие фрукты. Почему сегодня она не пришла? Когда я заглянул в её комнату, она лежала на кровати, заливаясь слезами.
— Что с тобой? — спросил я нежно, склонился над ней и попытался поднять.
— В кухне болтают... да нет, — взволнованно заговорила она, — уже все знают, что ты собираешься отдать меня Келиосу, а взамен получить Гелике!
Я поцеловал её в щёки.
— Келиос хотел этого, но я отказался и заявил ему, что оставлю тебя навсегда. Ты довольна?
Айза перевернулась на спину, посмотрела на меня счастливыми глазами, и я отнёс её к себе в постель.
Почему я осмелился только поцеловать её, почему ограничился невинными нежностями?
Я чувствовал, что Айза ждёт большего, я чувствовал, что я — мужчина. Почему я отказывался от того счастья, которого мы оба жаждали?
Неужели потому, что между нами стояла Гайя? Или же я видел в Айзе рабыню?
Нет, я знал, что многие чиновники моего отца имели наложниц, даже имели детей от рабынь. Совсем рядом, всего через несколько домов от меня, жил управляющий имуществом. У него были две наложницы и четыре красавицы рабыни, которые — это ни для кого не было секретом — делили с ним ложе.
Может быть, я боялся?
Но чего? Я подумал о словах Айзы, что боги не хотят нашей любви
Я едва не произнёс вслух: «Что скажут мне египетские боги?»
Эти мысли мелькали у меня в голове, пока я целовал Айзу, ласкал её спину и груди. Какой-то внутренний голос не давал мне покоя, он нашёптывал мне вкрадчиво:
«Через десять или двадцать лет Айза перестанет удовлетворять тебя. Ты станешь царём, а она останется глупой рабыней. Вокруг тебя будет так много умных и прекрасных женщин, что ты и не захочешь смотреть на Айзу. Добром это не кончится. Возможно, она убьёт тебя из ревности, отнимет у тебя любимую женщину или причинит ещё какой-нибудь вред».
Когда на восходе солнца я оторвался от Айзы, мы уже успели подарить друг другу счастье, которого жаждали. Мы испытали большую радость, и осознание этого таинственным образом связывало нас.
Айза, словно пьяная, пошатываясь, направилась к двери, остановилась возле неё и снова вернулась ко мне. С бесконечной нежностью она подставила мне губы для поцелуя.
— Тебе нечего опасаться, — произнесла она серьёзным, необычным тоном.
— Опасаться? Чего?
Она смущённо потупилась, подыскивая слова и не находя их. Потом посмотрела мне прямо в глаза.
— Многие рабыни, если им довелось разделить ложе со своим господином, готовы сделать всё, лишь бы забеременеть. Они полагают, что, родив ребёнка, сумеют улучшить своё положение в обществе. При всей своей любви к тебе я обещаю, что ни секунды не помышляю о том, чтобы с помощью подобного трюка привязать тебя к себе. Можешь мне поверить: я не собираюсь привязывать тебя к себе обманным путём. А если нашей любви суждено иметь последствия, — она печально улыбнулась, — ты вправе выдать меня замуж за кого-нибудь по собственному выбору, чтобы наш ребёнок приобрёл родину.
Она сделала несколько шагов к двери, опять остановилась и обернулась ко мне.
— Боги против нас. Я приношу тебе несчастье, — прошептала она удручённо и прошла в свою комнату.
Это произошло в тот же самый день. Айза помогала на кухне, а я лежал на своей кровати и дремал. Дверь в комнату тихо отворилась, и я моментально проснулся.
Передо мной стояла красивая девушка с длинными белокурыми волосами.
Я сразу же понял, что это Гелике.
Она медленно приблизилась ко мне, стягивая с себя одежду. И осталась совершенно обнажённой.
Я встал с кровати. Айзе было около шестнадцати, девушке, стоявшей передо мной, вряд ли больше. Почему она кажется более зрелой, более женственной, более чувственной?
Мне нравились тёмные, иссиня-чёрные волосы Айзы, однако мне приглянулись и светлые волосы этой девушки, напоминавшие золотые нити.
Я сопоставил груди и очертания тел обеих. Когда я увидел, в какой непристойной позе, словно уличная девка, стоит передо мной незнакомка, мои симпатии снова обратились к Айзе.
— Я хочу доставить тебе радость, — сказала девушка хриплым голосом.