Я, Минос, царь Крита
Шрифт:
Энос отвязал от корней верёвку и хотел было снять незнакомца, однако тот так крепко вцепился в сучья, что помочь ему, казалось, невозможно. Эносу не оставалось ничего другого, как отыскать подходящий камень и ударить несчастного по рукам. От сильной боли тот разжал пальцы. Стены воды приближались, счёт пошёл уже на секунды. Быстро, как только мог, Энос за ноги потащил бедолагу к спасительным скалам, бросил возле фундамента, где спасался вместе с Алко, и попытался снова привязать себя, спасённого незнакомца и Алко к твёрдым, как камень, корням.
Опять закружились вокруг них с дикими криками тысячи духов преисподней. Когда чудовищная волна с клокотанием опоясала
Кто знает, сколько продолжалась эта борьба со стихией — то ли дни, то ли часы?
Наконец вода схлынула, однако небо было ещё тёмным, где-то далеко почти непрерывно сверкали молнии и слышались раскаты грома. Энос медленно поднялся, помог Алко и незнакомцу. Обессиленные и мокрые до нитки, они заковыляли туда, где находилась их деревня. Она исчезла. Лишь небольшие холмики из камней, черепицы и деревянных балок свидетельствовали о том, что некогда здесь стояли дома. Не было больше ни деревенской площади, ни больших платанов, под сенью которых проходило не одно торжество. Волны уничтожили всё.
Энос и Алко были настолько слабы, что, пройдя несколько шагов, падали и продолжали путь на четвереньках. Их мучил голод, и они искали коренья, насекомых, жуков и ягоды, которые уцелели под натиском водной стихии. Вскоре они заметили человека, карабкавшегося вверх по склону; с пеной на губах он кричал как сумасшедший.
В отчаянии Энос держал Алко за руку и тащил девушку за собой, словно мешок. Ему казалось, что он не в состоянии больше думать: когда он собирался что-то сказать, изо рта у него вырывались какие-то непонятные слова. Он чувствовал в груди болезненную тяжесть, словно в лёгких были тяжёлые камни, и эти камни тянули их в желудок. Руки дрожали, а пальцы ног ничего не чувствовали, будто омертвели. Он мог пройти лишь несколько шагов выпрямившись, после чего непременно спотыкался. Из последних сил он подхватил Алко, падавшую на него. Они лежали на скользкой земле, вцепившись друг в друга, словно тонущие, жадно глотали воздух и смотрели друг другу в глаза, полные слёз. Поднявшись наконец, они взялись за руки и поцеловались. Потом стали бродить по тому месту, где остались руины деревни. Как ни искал Энос, всё было напрасно: ни его дома, ни Лато, его жены, ни сына, Аспу, больше не существовало.
Опустившись на землю, Алко скулила от голода. Энос знал, что им необходимо что-то съесть. Среди покрытых трещинами стен он углядел старую кожаную сумку, из тех, в которых пастухи и крестьяне берут с собой в поле еду.
Соображал он с трудом. Сперва он надеялся, что в сумке ещё остались оливки или кусок лепёшки. Потом появилось желание, чтобы кожа оказалась пропитанной оливковым маслом — это тоже сулило спасение от голода. И Энос принялся собирать всякую кожу. В одном месте он подобрал ремень, настолько пропитавшийся жиром, что всё ещё оставался мягким, в другом ему попался кожаный стаканчик, в котором сохранилось немного мёда.
Алко удалось обнаружить котелок, и она стала искать дерево для костра. Понадобилось немало времени, прежде чем нашёлся сухой кусок твёрдой древесины, с помощью которого Энос мог развести огонь. Он взялся за дело.
Алко закричала от радости. Ей повезло найти горшок, который стоял под защитой стены и благодаря этому уцелел. Мало того, в нём даже было немного воды.
— Я сварю суп, — пробормотала она, бросив в закипевшую воду несколько кусков кожи, и стала помешивать варево. Энос отправился на поиски какой-нибудь съедобной зелени, чтобы заправить суп.
У подножия скалы он заметил
— Как-никак мясо! — вздохнул Энос.
Потом ему попался небольшой ёж. Наскоро ободрав с него шкуру, он и эту добычу отправил в кипящий бульон.
Спустя много дней из Маллии явился какой-то человек. Незнакомец рассказывал, что лишился своего судна, которое огромной волной швырнуло прямо в здание дворца.
— Всё море покрыто плавучими островками из кусочков пенистой лавы. Они медленно движутся в нашу сторону. Эти островки плывут с севера на юг. — Он кивнул, словно чувствуя необходимость подтвердить свои слова. — В это время года ветры дуют с севера. При южном ветре их гнало бы к материку — туда, к микенцам.
— Что, собственно, произошло? — спросил рассказчика крестьянин из погибшей деревни — один из немногих, кто уцелел.
— Мы держали курс сюда и видели, как гигантский огонь поглотил остров Каллисто. Мне рассказывали, что уже много дней остров сотрясали подземные толчки, предшественники извержения вулкана. Когда вулкан уничтожил остров, в воздух выбросило огромные массы мельчайшего пепла. А во время извержения летели даже крупные камни. Всё это мы видели собственными глазами. От Каллисто наверняка остались только небольшие островки. У нас в Маллии разрушен дворец, в Закросе тоже. Вчера я узнал, что Кносс ещё стоит, он пострадал лишь частично. Мой брат живёт поблизости от него. Он сказал, что Ида покрыта толстым слоем пепла и что волны, порождённые подводным землетрясением, унесли жизни тысяч и тысяч людей.
— Мне говорил один очевидец, — добавил какой-то человек, — что где бы Талос ни коснулся суши, она тут же тает. А когда нахлынут огромные волны, многие города и деревни уходят под воду.
— Умей я писать, я бы всё это записал, — вставил Энос.
Капитан рассказывал:
— После первого извержения наступило затишье. Затем начались небольшие взрывы, они становились всё сильнее, и в конце концов высоко в воздух стали взлетать огромные обломки скал.
— У меня на пашне пепел лежит слоем толщиной в пять ладоней, — пожаловался один человек. Кто он такой, никто не знал, но он искал у них убежища, поскольку у него тоже не осталось ни дома, ни семьи.
— Нам в самом деле следует всё это записать, — вполголоса заметил один старик, — чтобы потомки знали, что у нас произошло. Нужно было бы ещё отметить, что летом вулкан разорвал Каллисто.
Капитан поднялся и принялся возбуждённо расхаживать взад и вперёд.
— Да, мы должны всё записать и собрать эти записи вместе. В первый же день я стал свидетелем того, как с неба, не прекращаясь, падала мелкая пыль. На другой день всё моё судно оказалось засыпано словно белым песком. А потом сделалось темно.
Другой капитан сказал:
— Я шёл на своём судне из Библа на Крит. Последние два дня я почти всё время видел в больших количествах плывущую пенистую лаву. Ещё раньше, когда мы пристали к одному острову пополнить запасы пресной воды, я обратил внимание, что его поверхность покрыта слоем пепла в ширину ладони. И, — он задумчиво посмотрел в пространство, — я обнаружил рыбачью лодку очень далеко от берега, а это значит, что её швырнула туда волна высотой, должно быть, около тридцати древесных стволов. — Он снова сделал паузу и беспомощно опустил глаза. — Волны развеяли стены дворцов Запроса и Маллии, словно увядшую листву. Говорят, разрушен даже Фест.