Я написала детектив
Шрифт:
Вот такие споры веду я сама с собой!
Ладно, подержим его немного в черном списке. Ему от этого хуже не будет. Он и не узнает. Остальных тоже что ли переместить обратно? Для компании, чтобы Стасу не скучно было? И потом, могу ли я оставлять его наедине с незнакомой рыжей девицей. Негуманно по отношению ко мне, «страстно влюбившейся с первого взгляда». Пусть присмотрит за ним Ольга (ее я не опасаюсь. А может, и зря?), дети Анфилады Львовны и Говорун (с него-то и потребуем отчета).
Ну и вечер выдался мне! Довольно тяжело быть в постоянном
На следующий день мои нечаянные выдумки претворились непостижимым образом в действительность.
Как неосторожно бросаться словами, не думая о последствиях. Говорю что попало, дабы выбраться из одной ситуации, — и тут же попадаю в другую, из которой уже выкрутиться, придумав очередные отговорки, не удастся.
Так произошло и в этот раз, что говорит о моей невероятной, феноменальной и не всегда намеренной честности.
Короче, ко мне нагрянули родственники. Неожиданно, без всякого предупреждения, как я и придумала для Стаса. Из Вологды.
Не то чтобы я была не рада. В другое время — пожалуйста, с большим удовольствием. Но почему-то родственники приезжают именно тогда, когда тебе это совершенно неудобно.
Полдня было потрачено на размещение и суету. А со всеми разобраться не так-то просто. Их четыре человека: тетя Лера, дядя Слава и двое их детей, Катя и Игорь.
Потом наступил черед выслушивать бесконечные рассказы об их жизни, о наших общих знакомых и о людях, которых я совершенно не знаю и судьбой которых не слишком озабочена. Слушать это, однако, приходилось.
День был потерян для моего расследования. Час расплаты неумолимо приближался. Мне хотелось отсрочить его насколько это возможно, но конкретных результатов не наблюдалось.
Только к вечеру я сумела позвонить Стасу. Совсем будет плохо, если он обо мне забудет, когда еще нужен — я не все выяснила, остались пробела. Время от времени надо напоминать о себе для поддержания интереса.
— Привет, — начала я, — как дела?
— Умница, что позвонила.
— Вчерашние проблемы решились?
— Да. Все в порядке. Как ты?
— Кошмар, — на этот раз без преувеличения отозвалась я.
— Родственнички достают?
— Не то слово.
— Опять по рынкам бегают?
— Достали уже.
— Вырваться не сумеешь?
Я тяжело вздохнула:
— Боюсь, нет. Идем в театр. Я тебя, наверное, отвлекаю?
— У меня люди, но ничего.
— Тогда ладно, не стану надоедать. Извини, что мешаю. Счастливо.
— Позвони, если что.
— Обязательно, пойду выполнять свои тяжелые обязанности.
— Не переутомляйся, — с серьезностью посоветовал он.
— Постараюсь.
Ни в какой театр на самом деле мы сегодня не собирались, а отправились гулять всего лишь в ближайший парк.
Мы почти вышли из квартиры, когда зазвонил
— Алло.
— Это Наташа?
— Да.
— Вы просили нашего общего знакомого Николая устроить нам встречу.
— Да, — обрадовалась я, — по поводу картин.
— Именно, — он понизил голос, — только это нетелефонный разговор.
— Мы могли бы с вами встретиться? Скажите, где и когда?
— Мне было бы удобно завтра, в полдень в ЦПКиО имени Горького.
— Замечательно. Мне это тоже подходит. Как мы узнаем друг друга?
— Я сам подойду. Николай описал вас. В чем вы будете?
На минуту я замешкалась.
— В синем платье и с белой сумкой.
— Тогда до завтра.
— А как вас зовут? — вдогонку крикнула я.
Он не успел положить трубку:
— Зовите меня Федор Иванович.
Короткие гудки.
Никакой он не Федор Иванович, это ясно, но к чему подобная конспирация?
Неважно. Радует, что он позвонил и этот день, как выяснилось, не прошел зря. Расследование движется, пока в неясном направлении. Хочется верить, что-нибудь полезное я узнаю от этого засекреченного человека. А пока буду развлекать гостей-родственников.
На следующий день около двенадцати я была у входа в Нескучный сад.
Стояла по-прежнему невыносимая жара. Солнце раскаленным шаром висело над головой, ни дуновения ветерка. Спрятаться было негде, к тому же я боялась пропустить Федора Ивановича, если забьюсь в какой-нибудь угол, и не сходила с места, присматриваясь к прохожим и гадая, кто из них может быть искусствоведом, не желающим давать номер своего телефона и рассчитывающим на неразглашение нашего разговора.
Простояв минут пятнадцать, начала волноваться, что встреча не состоится. Если ожидание затягивается, у меня дурацкая привычка думать, что тот, кого я жду, не придет или я перепутала место встречи или ее время.
Примерно в четверть первого, когда я еще не успела окончательно впасть в панику, но уже изрядно разнервничалась, ко мне подошел мужчина средних лет и невыразительной наружности, который до того безразлично фланировал мимо:
— Наташа?
Решив, что это кто-то из моих давних случайных знакомых, которого я не узнаю, и судорожно пытаясь вспомнить, кто именно, я нейтрально отозвалась:
— Да.
— Федор Иванович, — представился мне незнакомец.
— Очень приятно, — пробормотала я, с одной стороны, безусловно, обрадованная отсутствием провалов в моей памяти, с другой — обескураженная странным поведением таинственного искусствоведа.
Мало того что скрывает свое настоящее имя, так еще и приглядывался ко мне в течение минут двадцати как минимум. Для чего? Определял, не привела ли я хвост? Не заметут ли его в ту же секунду, как он выложит все имеющиеся у него сведения? Что же такое он знает, чтобы так опасаться? Может, это и смешно, но я чувствовала себя участницей какой-то глупой шпионской истории.