Я не искала любовь

Джусти Амабиле

— Не я сделал тебя таким романтичным и сумасшедшим, дедушка. Немного да, но не до такой степени.

— Я стар, Арон. В моём возрасте человек становится многим сразу. Недостатки и достоинства усиливаются.

— Мне жаль разочаровывать тебя. Я ещё не настолько стар, чтобы быть романтичным и безрассудным.

— Но ты таким был. Я помню твоё отчаяние по Лилиан. Все эти годы ты ловко избегал личной встречи с ней. Она всё ещё красивая женщина, понимаешь?

— Знаю.

— Через несколько дней в «Плазе» состоится благотворительная вечеринка. Меня пригласили. Ты пойдёшь вместо меня, выпишешь чек на пятьдесят тысяч долларов и проверишь, волнует ли тебя Лилиан. Я точно знаю, что она там будет.

Лилиан — президент ассоциации, организующей это мероприятие. Если при встрече с ней ты больше ничего не почувствуешь, начинай искать женщину, которая достойна родить мне правнуков.

— Мысль о посещении подобной вечеринки вызывает у меня почти такое же отвращение, как и мысль о женитьбе.

— Или это мысль увидеть Эмери вместе с Лилиан, вызывает у тебя отвращение? Его там может и не быть. Поговаривают, они живут в доме раздельно. Пара не разводится только потому, что это будет скандалом для их имиджа. Как видишь, они не эволюционировали, Арон. Они остались приверженцами старой идеи католической и консервативной семьи. Именно поэтому они пытаются скрыть и то дерьмо, которое совершил Джеймс. Так что прояви Джейн Фейри больше мужества, мы бы их раздавили. И мы раздавим их дважды, если ты вернёшь Лилиан. Это было бы большим удовлетворением.

— Я не боюсь Эмери. Мне на него плевать. Но я не пойду на эту вечеринку. И уж точно не буду ничего делать, чтобы вернуть Лилиан.

— Хочешь, чтобы действовала она? Ты прав, после того, что произошло тогда. Но ты, тем временем, покажи себя. Покажи ей вблизи, кто и какой ты, и какой у неё муж. Покажи ей, что она могла бы иметь и от чего отказалась. Ты один из десяти самых привлекательных холостяков Нью-Йорка, помнишь ту статью в TIMES? И сходи на эту вечеринку, Арон. Ты не пожалеешь, поверь мне. Если ты не хочешь сделать это для меня, сделай это против своего отца. В душе он надеется, что ты не заведёшь семью и всегда останешься безответственным человеком, которого можно критиковать. Если женишься, если у тебя родятся дети, если найдёшь источник вдохновения, который заставит глубже полюбить жизнь и работу, у него, по меньшей мере, будет приступ желчи!

***

Правда, все эти годы я ловко избегал встреч с ней, чему способствовало то, что она живёт в Нью-Джерси, а я не посещаю благотворительные вечера и другие подобные мероприятия. Но это не значит, что я потерял её из виду.

Лилиан.

Иногда она и Эмери появлялись на страницах газет, присоединяясь к избранным группам засранцев, во время предвыборной кампании того или иного политика. Пару раз мы были на одних и тех же вечеринках, хотя, как только я замечал её, сразу же уходил. Однажды случайно увидел Лилиан в том же ресторане, где проходил мой деловой обед. Какое-то время мы даже ходили в один и тот же спортзал. В то время я встречался с цыпочкой (моделью и актрисой), абсолютной нахлебницей, к которой не испытывал никаких чувств, и иногда мы трое пересекались во время тренировки.

Я не любитель устраивать шоу, но за те несколько месяцев, что длились мои ничего незначащие отношения с Ингрид и посещение спортзала, в моей жизни было самое большое количество страстных публичных поцелуев. Короче говоря, любая возможность была хороша, чтобы засунуть язык в рот немецкой супермодели, потрогать её задницу и дать понять любому, кто смотрел на нас (случайно или целенаправленно), что мы счастливы и секс у нас чертовски хороший.

Мы на самом деле отлично трахались, но я даже близко не стоял с ощущением «счастье». По большому счёту, я никогда и не знал, что это такое. В любом случае Лилиан делала вид, что не смотрит на нас. Но я уверен, — она смотрела. Иногда я специально проходил мимо неё полуголый и потный, мои татуировки громко кричали о том, какой я плохой

парень, и при этом делал вид, что я даже не замечаю её. Тупая тактика, согласен, достойная незрелого подростка, которым меня считает Джейн Фейри, и кем я на самом деле являюсь.

Лилиан и я…мы больше никогда не разговаривали. Но я не забыл звук её голоса, потому что долгие годы постоянно вспоминал, как она говорила мне, что беременна от Эмери, и предпочитает его, и они скоро поженятся. Но мы больше никогда не разговаривали.

Я любил её. Дит может говорить что хочет, но я любил Лилиан.

Не знаю, что чувствую к ней сейчас: возможно, обиду. Может, просто хочу, чтобы она страдала, как страдал я. Возможно, хочу, чтобы она признала, что у неё сложилась дерьмовая жизнь с Эмери, что она заперта в клетку бесполезного существования первой леди, трахающейся только по субботам, всегда в одной и той же позе и со скучным мужчиной с крошечным членом.

Именно с таким едким настроем я наконец решаю посетить то благотворительное мероприятие. Я иду один, не прося никого сопровождать меня. Остальные девять самых желанных холостяков Нью-Йорка уже женились, поэтому я не сомневаюсь, что меня будут осаждать. Надеюсь, Лилиан заметит.

Зал для приёмов в «Плазе» настолько полон экзотических цветов, что если бы организаторы поставили менее дорогие букеты, то могли бы принести пользу ещё дюжине малоимущих, не устраивая этой пышной феерии. Я терпеть не могу подобные мероприятия. У меня всегда создаётся впечатление, что они являются скорее витриной для богатых людей в самой организации, чем для бедняков, кому они помогают. Предпочитаю выписать чек, не будучи вынужденным улыбаться кучке придурков, которые даже не знают, кому они помогают. Честно говоря, я тоже не знаю, по крайней мере, точно. Но я не претендую на роль спасителя страны. Поскольку Лилиан — президент ассоциации по защите женщин, полагаю, сегодня мы поддержим жертв жестокого обращения.

Пожимаю несколько рук и обмениваюсь парой слов со знакомыми. Моё присутствие вызывает удивление, обычно я чаще веду себя как медведь. Случаи, когда я посещал важные светские мероприятия, можно пересчитать на пальцах, и все они связаны с моими немногочисленными отношениями, длившимися дольше одной ночи. Затем я понял, что газеты публикуют фотографии, полные утверждений о помолвках, браках и даже возможных беременностях дежурной спутницы только потому, что она набрала полкило веса, и тогда я решил держаться подальше от всего этого. Я люблю проводить время вне дома, люблю путешествовать, но предпочитаю избегать эти витрины.

Поэтому удивление, которое меня окружает, неподдельно. Пара мамаш с дочками на буксире поощряют своих отпрысков, не давая мне передышки (с брачной целью, естественно). Мне нужно выпить, твою мать, просто необходимо. В трезвом виде я рискую прямо сказать им, чтобы отвалили, хотя и обещал вести себя «вполне прилично».

Я подхожу к столику, где подают шампанское.

— Дайте мне двойное, а лучше пятикратное шампанское, — говорю я официантке.

Пятикратное шампанское чуть не попадает мне не в то горло.

Официантка — Джейн Фейри.

Официантка — Джейн Фейри?

Я смотрю на неё, как сумасшедший на галлюцинацию. Она на меня смотреть избегает, но не потому, что смущена (хотя я уверен, что присутствует и это), а потому, что делает вид, будто я не существую; её взгляд проходит сквозь меня.

Только сейчас замечаю, что все официантки — женщины, обычные женщины, ни красотки, ни танцовщицы, вытащенные из клубов с приватными танцами. Они не начинающие модели и актрисы, никто из них, цитируя моего деда, не высококлассная шлюха. Они все как Джейн Фейри. Обычные девушки, даже уродливые, с лишним весом, ранами на лице более заметными, чем у Джейн.