Я не искала любовь
Шрифт:
— Уверены, что Джеймс вас не беспокоил?
Она молчит несколько секунд, почти забившись в самый дальний от меня угол. Без каблуков она очень маленькая. Могу сжать и поднять её одной рукой, будь я настолько безумен, чтобы захотеть сжать и поднять её.
— Абсолютно, — наконец произносит она.
— И в любом случае, поскольку это не моё дело, вы ничего не скажете.
— В любом случае.
Признаюсь, её тон начинает выводить меня из себя. Я покинул ужин, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а она реагирует так, будто я мерзкий червяк?
Ладно, вечеринка вряд ли получилась праздничной. Я ужинал шампанским
— И вы готовы быть изнасилованной Джеймсом, только чтобы не позволить мне помочь? — вспылил я.
Широко раскрыв глаза, она приковывает меня взглядом. Потом покидает угол и подаётся вперёд, поднимая руку, будто хочет меня ударить. Я блокирую движение, сжимая тонкое запястье. Только сейчас замечаю, что её глаза блестят и опухли. Джейн плакала? Из-за меня? Из-за Джеймса? Что, чёрт возьми, произошло? Возможно, если я хочу завоевать её доверие, мне нужно самому успокоиться. Если не перестану вести себя как мудак, она продолжит вести себя, словно собирается драться с мудаком.
— Давайте разберёмся с этим, — продолжаю я. — Я прошу прощения за то, как разговаривал с вами у вас дома, а вы просите прощения за то, что даже на мгновение сравнили меня с тем человеческим дерьмом. — Ожидаю воинственной реакции, но Джейн медленно прикрывает глаза. Она кивает, но не так, словно убеждена в предлагаемом мире, а так, будто слишком устала, чтобы вести войну. — Мне показалось, что Джеймс вас преследовал. Вижу, что вы расстроены. Что-то случилось?
— Н-нет… — заикается в ответ.
— Вы лжёте?
— Возможно.
— Почему вы не доверяете мне?
— Потому что вы не хотите узнать по правильным причинам.
— А какие причины правильные?
— Я не… Я не знаю, но не эти.
— Тогда скажите мне, что это за неправильные причины.
Она замолкает, а затем говорит всё сразу, скороговоркой.
— Доказать своему отцу, что смогли убедить меня. Чтобы досадить конкурирующей юридической фирме. В частности чтобы досадить адвокату Эмери Андерсону, поскольку более чем очевидно, вы намерены поиметь его жену. — Джейн не даёт мне времени на какую-либо реакцию, потому что тут же её тон становится менее резким. — Простите, я слишком остро отреагировала. Мне не следовало. Мне очень жаль… — При этих словах раскаяния, звучащих так искренне, двери лифта открываются. Джейн поворачивается ко мне, прежде чем выйти в вестибюль с фресками на потолке. — Спасибо за беспокойство, адвокат. Возможно, ваши мотивы не слишком благородны, но вы всё же пришли убедиться, что я в порядке. Это больше, чем я когда-либо имела. Я… всё равно благодарна. Вы по-своему проявили любезность.
Она протягивает руку, пожимает мою и убегает. Двери лифта закрываются, пока я хмурюсь и прежде чем успеваю что-то сказать или сделать.
Глава 6
Джейн
Агентство, которое нашло мне работу в клининговой компании, предложило обслуживать столики на благотворительном мероприятии. Там должны собраться большие шишки, и я смогу заработать в два раза больше, чем за месяц гораздо более напряжённой работы.
Мне
Мне не следовало этого делать.
Должна была подумать лучше и сказать «нет».
Но словно у жизни есть жестокий план. Такое ощущение, что я попала в лабиринт, из которого нет выхода: какой бы путь ни выбрала, я всегда упираюсь в одну и ту же непреодолимую стену.
Непреодолимая стена — это Арон Ричмонд.
Смотрю на него, и всё ускользает из рук. Я ненавижу его, но в животе у меня порхают бабочки. Я должна его игнорировать, но что-то, что не могу объяснить, заставляет меня чувствовать его присутствие, будто в этом зале, полном людей, есть только он.
Почему?
Откуда это наваждение?
Но главное: почему судьба не перестаёт меня дразнить? Это похоже на шутку, которая не вызывает у меня смеха, подножка кусачей судьбы, которой нравится меня мучить.
Я стараюсь делать свою работу, но неизбежно замечаю следующее.
На Арона смотрят все женщины.
Каждая из них хотела бы переспать с ним.
Но он хочет переспать только с одной.
С президентом ассоциации. Этакая Венера, смешанная с Юноной, она не сводит с него глаз. Пока они разговаривали, я кое-что поняла. Они давно знакомы, между ними есть скрытая энергия, которую, возможно, никто не заметил. Но я уловила, даже больше, чем следовало.
Это заметил и кое-кто ещё. Маленький пухлый мужчина — муж великолепной блондинки. Он смотрит на них всё понимая, пытаясь придать себе вид светского человека.
Кто этот пухленький человечек я узнала, слушая болтовню своих коллег по несчастью, и тогда у меня замирает сердце.
Эмери Андерсон. Брат Джеймса Андерсона. Это его жена. И Арон Ричмонд к ней неравнодушен. Что-то мне подсказывает, что в попытке убедить меня подать в суд на этого мерзавца, включена новая переменная. Не уверена, какая именно, от меня ускользает фундаментальная информация, а воображение не может ответить на всё. Но в том, как она вручает ему визитную карточку, то, как он берёт, и как за ними наблюдает её муж, есть ростки истории, попахивающей греческой трагедией.
Этот дедуктивный вывод усиливает моё недовольство. Я ревную. Мне нет смысла ревновать. Я должна быть равнодушной, закончить эту работу и перестать браться за новую на Манхэттене, чтобы не подвергать себя риску встречи с Ароном. Мне необходимо вычеркнуть из мыслей его, блондинку, её мужа и брата её мужа. К чёрту их всех, с их мелочными манёврами.
К сожалению, внезапно вечер становится ещё хуже.
В зале появляется Джеймс Андерсон, и я вдруг начинаю задыхаться. Хотя пространство вокруг огромное, цветущее, как оранжерея, элегантное, как дворец, я чувствую себя так, словно нахожусь в пещере из грубого камня.