Я не искала любовь
Шрифт:
Вспоминаю слова Арона.
Вспоминаю его губы, которые были так близко.
Я вспоминаю его грудь, прижатую к моей.
А потом я начинаю вспоминать снова, и снова, и снова.
Он в соседней комнате, я уверена в этом.
Я чертовски боюсь того, что хочу сделать.
Мне страшно, но у меня только одна жизнь.
А его слова…
И его губы…
Наступает рассвет, я быстро принимаю душ и торопливо одеваюсь. Надеваю джинсы, футболку, немного крашусь.
Я собираюсь совершить самый безумный поступок в своей жизни. Сердце ревёт в ушах, я знаю, что буду
Затем я открываю дверь и почти кричу.
Арон стоит перед моей комнатой, одетый так же, как и вчера, только без пиджака и галстука и с почти полностью расстёгнутой рубашкой. Его татуировки выглядят резкими, мрачными, рычащими. У него усталый, растрёпанный вид, который только способствует тому, что он выглядит более диким и сексуальным. Длинные волосы взъерошены, и он смотрит на меня с изумлением, похожим на моё.
— Можно войти? — спрашивает низким голосом.
Я молча киваю. Он шагает вперёд, а я отступаю, ноги дрожат, дыхание учащается, словно хочет превратиться в хрип при беге в гору.
Арон оказывается в комнате, я закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной, обхватив себя руками, чтобы поддержать, иначе я поскользнусь, упаду, развалюсь.
— Куда ты собралась? — снова спрашивает он.
Я не отвечаю ему сразу. Молчу и наблюдаю за ним, втайне сильно ущипнув себя за руку. Может быть, это всё-таки сон. Может, я глубоко заснула, пока вертелась в постели, и мне всё это привиделось.
Я щиплю больнее.
Арон смотрит на меня с выражением не меньшей тревоги, чем у меня.
Тогда я набираюсь смелости, хватаю его за лацкан, заставляю держаться поближе ко мне и говорю:
— К тебе.
Его хмурый взгляд превращается в ослепительную улыбку. Арон придвигается ближе, его обнажённая грудь видна между отворотами рубашки, застёгнутой на одну пуговицу. Протягивает руку. Опускает ладонь мне на шею, под волосы. Он стоит и смотрит на меня с улыбкой, пахнущей солнцем.
— Почему?
— Чтобы… продолжить разговор, который… который мы начали накануне. Ты… Ты сказал, что… что мне нужно тебе помочь понять, чего ты хочешь… от меня.
— Я так сказал.
— Я готова… помочь тебе.
— У меня бардак в голове, Джейн. Непостижимый бардак, поверь мне.
— Это неважно.
— Не имеет значения? — переспрашивает он.
— Нет. Главное — желание понять.
— Мне кажется, ты не представляешь, что значит для меня желание понять.
Сглатываю, продолжая держать свою панику под контролем. Неужели я действительно думаю о чём-то настолько рискованном? Неужели я и правда собираюсь сказать ему то, что собираюсь? Как это возможно, — я не собираюсь отступать? Как возможно, что я предвижу риск, на который пойду, и пропасть, в которую неизбежно упаду? Куда делся мой страх? Почему на смену ему пришло это отчаянное желание?
— Да нет, я понимаю, — заявляю я. — Я тебе нравлюсь, хотя ты не совсем понимаешь, в каком смысле. И чтобы понять это, тебе недостаточно знать меня лучше на словах. Нужно… попытаться задействовать ощущения. Чтобы понять, нравлюсь ли я тебе… нравлюсь ли я тебе во
Арон смотрит на меня с интенсивностью наведённого прицела.
— Джейн, кажется, ты живёшь в своём собственном мире, почти нереальном и невозможном, и всё же ты всё понимаешь. Иногда ты и правда похожа на ведьму.
— Я не ведьма. Я просто наблюдатель и мыслитель. В любом случае… согласна. — Я не говорю ему, что сама идея оказаться вместе с Лилиан, в роли неизвестной переменной в невероятном уравнении, уже кажется мне необыкновенной. Если Арон не знает, что чувствует ко мне, значит, он не знает, что чувствует и к ней. Если я сделаю паузу и подумаю об этом, если я действительно сосредоточусь на фильме с Ароном Ричмондом, Лилиан Пэрриш и собой, то ущипнуть себя за руку будет недостаточно. Я должна ударить себя по голове, чтобы убедиться, что не сплю.
— Согласна? — спрашивает он.
— Да, всё в порядке. Я же сказала, что помогу тебе понять. Я готова.
— Такое впечатление, что ты готова пожертвовать собой. С какой стати ты соглашаешься, Джейн?
Я прикусываю губу, нервно играю прядью волос, а потом шепчу:
— Потому что я уже знаю, что ты мне нравишься. И я имею в виду не только твою внешность. Это… Я имею в виду, что это очевидно, сияет, и видно всем. Я уже говорила тебе: мне кажется, у нас с тобой много общего. У тебя, несмотря на твою внешность, и у меня, несмотря на мою внешность. И в любом случае знай, я никогда больше не пожертвую собой. Я больше никогда не буду заставлять себя страдать. Я больше никогда не буду бояться. Я буду делать только то, что хочу. А я хочу сделать это, даже если абсурдно, опасно и, возможно, аморально. Так что, повторяю, я согласна.
Хватка Арона становится более энергичной. Его рука прижимает меня к его груди. Затем, с властной нежностью, от которой у меня дрожат ноги, он целует меня.
Его губы опускаются на мои, его язык пробует меня, мои мысли затуманиваются. Бабочки, бабочки, бабочки. В меня вселяется кипящая истома, и если бы Арон не придерживал меня, закинув руку за шею и обхватив другой рукой за талию, я бы поскользнулась, упала, сорвалась.
— Ты в порядке? — вдруг спрашивает он.
Возможно, он понял, что я почти мертва, не могу дышать, что у меня подгибаются ноги и я не умею целоваться?
— Д-да, — лепечу я.
— А ты раньше с кем-нибудь целовалась?
— Н-нет, — продолжаю шептать растерянно.
— Но ты говорила, что у тебя был парень.
— Да, но я его не целовала, и он меня не целовал.
Арон слегка удивлённо охает.
— Позволь уточнить, твой первый раз…
— Мой первый и единственный раз.
— Твой первый и единственный раз был с парнем, который даже не поцеловал тебя?
— Да.
— Он тебя заставил?
— Нет, нет, ничего такого. Просто… я попросила его не целовать меня. Это казалось слишком… слишком интимным.