Я не люблю убивать.Часть 3
Шрифт:
Семён прошёл в комнату, в которой тоже был несусветный бардак.
Шторы были задёрнуты. Кровать вывернута на изнанку. Пуховый матрас был разодран. Одеяло и дырявые подушки валялись на полу. Кругом был полный разгром, перья из подушки летали в пространстве, под ногами хлюпали мелкие лужи, и только трёхстворчатый шкаф оказался закрыт. А это весьма странно, когда всё вокруг кувырком.
Он подошёл к шкафу и приоткрыл дверцу.
Внизу в темноте, возле старого чемодана, подогнув под себя ноги, сидела
– Здравствуй, милая, – боясь спугнуть ребёнка, сказал Семён.
Девочка замерла. Даже не хлопала ресницами. Взгляд её был прямым и удивлённым. Сеня отчего-то подумал, что она уже мёртвая, и кто-то специально срезал ей веки, чтобы глаза были всегда открыты. Но девчонку выдавали тонкие пальчики, которыми она шевелила, будто музицировала на невидимом детском пианино. Если бы Сеня умел играть на клавишных инструментах и знал хотя бы ноты, то вероятно, он смог угадать мелодию. Но девочка вовсе не играла, а только прицеливалась.
Сеня распахнул и вторую дверь. Затем присел и улыбнулся.
– Тебя как звать? Ты младшая сестра Анечки? – снова спросил он.
Девчонка молчала, перебирая пальчиками с грязными ногтями и глотала слюну.
Теперь она напоминала пучеглазую паучиху, плетущую свои липкие сети. Сеня где-то читал, что паучихи после спаривания пожирают своего возлюбленного. Но девочка была ещё неполовозрелой крохой. У неё не может быть любовника. И разве она способна сожрать крепкого, молодого милиционера?
– Послушай меня, детка… я не сделаю тебе ничего плохого. Я из милиции. Я ищу твою старшую сестру Анечку. Это ведь квартира Зайцевых?
Сеня широко улыбнулся и протянул вперёд руку. Хотел помочь малышке выбраться из шкафа, но девочка неестественно широко раскрыла рот, вытянула шею и зашипела, как большая кошка.
Есть такие игры, когда дети подражают животным, представляя себя котиками, собачками или медвежатами. И в целом эти игры, казалось бы, безобидны. Но девочка вовсе не играла в странные игры. Она бросилась Семёну в лицо, вцепившись какими-то не детскими и большими зубами в щёку. А её тоненькие пальцы сбили фуражку и притянули его к себе за волосы.
Сеня хотел оттолкнуть её, но девочка оказалась невероятно сильной. Она грызла его лицо, вырывала волосы и хрипела нечеловеческим голосом.
Тогда Семён понял, что это была уже не живая девочка – это была настоящая тварь, с клыками и холодным дыханием. Ей место в мертвецкой или даже на испепеляющем костре. Нужно сжечь её, как средневековую ведьму и прочесть Отче наш.
Рука его не дрожала, хотя не каждый день лицо раздирает вампир. Сеня ловко достал из кобуры пистолет и выстрелил в новоявленную тварь, куда-то в живот и в грудь – ровно два раза.
На внутреннюю стенку шкафа брызнула чёрная кровь. И хватка твари сразу ослабла. Пальцы
Сеня толкнул тело, которое маленькой и легковесной тушкой упало обратно в шкаф и будто окаменело. В комнате было сумеречно, но Семён разглядел две приличные дырки: одну – на животе, другую – на груди. Лицо девочки стало безобразным. Большие глаза налились красным, изо рта торчали два длинных клыка, руки были вытянуты, но пальцы уже не плели паутину.
«Попал в самое сердце гадине», – подумал Семён, потрогав свой подбородок.
На его грудь капала кровь.
Сеня проверил глаза… Вроде бы, целы.
Потом облизнул губы… Вроде, не порваны.
Но щеке, конечно, досталось.
Он поднял с пола сарафан и разорвал его на куски. Затем выбрал две приглянувшиеся тряпки. Одной вытер куртку, второй – прикрыл царапины на лице.
Семён так и вышел в подъезд, пряча раненую щёку за обрывками цветастого сарафана и с пистолетом в руке.
Осторожно прикрыв дверь, он сунул оружие в кобуру.
«Нужно срочно найти Штейнберга… Нет, сначала надо показаться отцу!» – решился Сеня и отправился на свет божий.
На промозглой улице его встретил встревоженный дворник. Возможно, Ильгиз слышал выстрелы.
– Иди работай, татарин… и не смотри на меня! – приказал дворнику милиционер.
Ильгиз и не думал спорить и задавать вопросы. Его дело мести улицу, собак бродячих гонять и листья собирать… Дворник опустил глаза и отправился за метёлкой в подвал. Листьев в этом году налетело тьма-тьмущая. А что произошло в квартире Зайцевых, это его не касается. Пусть власти сами разбираются. Не слышал он ничего – не слышал, и делу конец!
Отец осматривал рваную рану на щеке.
– Вот ведь угораздило! Плохо дело! – сказал он.
– Может быть, обойдётся? – с надеждой спросил Семён.
– Нет, не обойдётся, сын. Теперь всё: или ты станешь разумным вампиром или диким вампиром, с мозгами как у серой мышки.
Сеня посмотрел на большой шкаф, с тремя дверками. Подумал, что можно там закрыться и переждать… или даже уснуть. Так девочка и поступила, а потом её душу похитила тварь.
– Срочно найди охотника, сын. Иначе…
– Я умру? Это конец? – поднял глаза Семён.
– Не знаю. Думаю, что перевоплотишься в вампира… Болезненная трансформация… Я, конечно, могу поить тебя своей кровью, чтобы ты не превратился в животное, – рассуждал отец, – но боюсь, крови не хватит. А если не достаточно, то придётся охотиться на людей… Нет, сын лучше найди Вершинского. Он должен тебе помочь.
– А если откажет? – сомневался Семён. – Или просто прикончит, как бешеного пса? Зачем ему связываться со мной? Кто я для него?