Я не люблю убивать.Часть 3
Шрифт:
Если приходить на работу во время, то можно успеть перекусить. Семён Никитин никогда не опаздывал к разводу, какие бы задачи не приходилось выполнять ночью. Голод – он не только убивает, но и дисциплинирует.
– Не питай иллюзий, сын, – снова накинул платок на плечи отец, – найдёшь одних вампиров, на их место сразу же новые придут. Даже если будешь убивать кровососов пачками, всё едино их миллионы.
– Я знаю, батя, – спрятал пистолет в кобуру Семён и улыбнулся впервые за ночь. – Мне кстати, пули серебряные предлагают. Может взять их да продать?
– Шутишь… это хорошо, – тоже улыбнулся отец, и его лицо просветлело и будто помолодело лет на пятнадцать сразу. – Среди них был охотник? – спросил он.
– Был. Наглый такой… И бронебойный… Это я ему в лоб пулю засадил. Жаль, что не серебряную.
– Звать его как? – задал ещё один вопрос отец.
– Да как тебя – Григорием.
Мужчина удовлетворительно кивнул.
– Стало быть, это знакомец мой, Вершинский…
– По мне хоть сам царь Соломон, – усмехнулся Семён, поскольку в нём закипал юношеский задор; всякий молодой человек представляет себя непобедимым и бессмертным.
– И всё-таки… будь осторожен, сынок. А пули серебряные держи при себе. И заимей-ка ты второй револьвер. Найдёшь второй револьвер?
– Оружия полно. Патронов мало. Найду, бать… найду…
Сеня отряхнул руки, завернул в бумагу хлеб и сало, спрятал продукты в шкафчике.
– Я на двор, а затем спять. Разбудишь меня через два часика, ладно?
Отец лишь кивнул и почесал обрубок на правой руке.
Старые раны не отставали от него фантомными болями, которые ничто в сравнении с душевными страданиями за ошибки прошлого.
После завтрака в милицейской столовой, Семён Никитин разу отправился на поиски девушки, пропавшей из мертвецкой.
Действовал он сегодня самостоятельно. Своему прямому начальнику Грушеву рапорт о ночных приключениях составлять и не думал. Даже на словах не собирался докладывать. Семён отчего-то явственно понял, что тайный мир Москвы – должен остаться тайной, даже для командиров, а девушка непременно найдётся.
Что при встрече сказать товарищу Штейнбергу, Семён ещё не решил. Возможно, и не нужно ничего говорить. Вернее всего, товарищ Штейнберг узнает подробности ночных похождениях от охотника Григория, к которому, если честно, Семён относился с большой симпатией.
И Сеня не ошибся. Комиссар Штейнберг встретился с молодым милиционером сразу при выходе из отделения милиции.
– На минуточку, – улыбнулся комиссар, взяв за локоть Семёна.
Сеня податливо отошёл в сторонку. Пальцы комиссара были невероятно цепкими.
– Всё знаю, уже доложили, – быстро говорил Штейнберг. – Вёл ты себя правильно. Репутацию заслужил положительную. Молодец, Никитин! – комиссар запустил руку в боковой карман свой кожанки и достал свёрток. – Это тебе подарок от Вершинского… Всё, Семён, будь здоров, иди работай, я тебя более не задерживаю!
Комиссар передал бумажный пакет. Затем хлопнул Сеню по плечу и быстро вошёл в двери отдела рабоче-крестьянской милиции.
Сёмён развернул свёрток. Насчитал ровно тридцать
– Ну спасибо на добром слове, – улыбнулся Семён; приятно, что о нём помнил охотник; приятно, что отозвался о нём положительно.
Сеня зашёл за угол и зарядил пистолет. Оставшиеся патроны спрятал в кармане, предварительно завернув их в бумажку.
Потом приступил к работе. Он заглядывал в каждый московский двор по Мясницкой. Он находил дворника и расспрашивал его о странностях и безобразиях, произошедших за последние дни. Сегодня Сеня искал красивую девчонку. Он хорошо запомнил одну деталь – это пальто, в которое была одета пропавшая из мертвецкой, а в особенности, необычные пуговицы. Пуговицы были крупными, объёмными, будто воздушными. А главное, они были неповторимого небесно-голубого цвета. Семён никогда не встречал таких броских пуговиц.
Третий опрошенный дворник, по имени Ильгиз, крепко призадумался, после того, как Сеня задал ему вопрос.
– Может, это Анечка? – размышлял он, говоря с небольшим акцентом. – Ей семнадцать лет и пальто у неё ошень красивый…
– Там пуговицы должны быть голубые, – объяснял Сеня. – Они большие, размером с сушку.
– Ошень красивый пальто был. И пуговицы красивый…
– Значит, её имя Анна? – уточнил Семён.
– Анечка, да… Анечка, – кивал дворник.
– Как её фамилия, где живёт, знаете?
– Конэщно… Она первый этаж живёт. Фамилия её Зайцева.
Сеня потёр от удовольствия руки. Настроение стало приподнятым.
Дворник проводил его в подъезд и указал на дверь.
– Здесь Зайцевы живут, – сказал он.
Возможно, дворник ждал награды. Но делиться Сене было не чем.
– Нет-нет, мне ничего не надо, – запротестовал татарин, сообразив, что выглядит он в глазах милиционера попрошайкой. – Просто хотель посмотреть, как Анечка радуется, – извинялся дворник.
Семён сделал лицо серьёзным.
– Я при исполнении, товарищ. Я на работе, – важно сказал он. – Спасибо вам за помощь, но прошу… идите уже на улицу!
Дворник яростно закивал.
– Всё понял. Уже ухожу, гражданин начальник.
Сеня остался один. Глубоко вздохнул, почему-то представив, что сейчас ему откроет дверь девушка из следственно-медицинской лаборатории, которая окажется жива и здорова.
Он сжал кулак и настойчиво постучал в дверь. Но никто не открыл. Прошло с полминуты, и он снова постучал. Потом в квартире послышался шорох.
Глава 4
Семён постучал в дверь третий раз. Но никто не открыт. Тогда он наклонил ручку и вошёл в тёмную прихожую.
– Я из милиции. Есть кто дома? – спросил он.
И снова ему не ответили.
Сеня втянул ноздрями воздух, который показался ему сырым и затхлым. И сразу запахло прогнившим картофелем. А ещё в квартирке было холодно, словно стены давно не топили. На полу в коридоре разбросаны вещи. Какие-то тряпки: халат, пальто, чулки, женские кофты и сарафаны комком, словно всё перерыли воры.