Я не люблю убивать.Часть 3
Шрифт:
– Я плохо себя чувствую, Григорий. Мне нужно поправиться… откормиться, – заверяла она. – Это в последний раз, Григорий! Я клянусь тебя, что подобного больше не повторится! Только дай мне выпить красное топливо! Мне очень надо… ну, пожалуйста! Не пропадать же добру.
Я только кивнул и прислонил мешок к стене. Если уж так вышло, то пусть побалует себя.
Габриэла жадно сделала три глотка и опустошила кружку, ну а я спустил штаны. Мой агрегат смотрел вверх, в полной боевой готовности.
– Что ж теперь делать-то… –
Она привычно задрала юбку. Довольно шустро сняла трусы и повернулась ко мне задом.
– Возьми меня, мой охотник. Я готова! – прорычала она.
А вот ты и не угадала, моя амозоночка!
– Раздевайся полностью, Габриэла! – сказал я. – Я хочу видеть тебя обнажённой!
Вамприша было запротестовала, но я был непреклонен. И ей осталось лишь подчиниться.
Она сняла блузку, потом на пол упали чулки и бюстгальтер, и миру явилась огромная грудь, – от чего мой член стал ещё крепче!
– Встань сюда! – приказал я.
Габриэла уже поняла, что спорить со мной не возможно.
Она упала животом на стол. Её в глаза смотрели точно на араба. Могу поклясться, что из бородатого Аббаса вышел бы невероятной мощи и глубины актёр, поскольку держался он взгляд ровно, будто его действительно заколдовали. На смуглом лице не было даже тени испуга, стыда или удивления. Аббас смотрел в пустоту, вальяжно откинувшись на спинку кресла. У араба не бегали зрачки, но его выдавало движение члена под брюками. Он жадно хотел Габриэлу. Мужик!
Я трахал вампиршу. Брал её сзади. Она стонала, скребла пальцами, собирая складки из плотной ткани, которой обтянут стол… Я убирал с её лица кудрявые волосы, чтобы портной мог видеть глаза вампирши. И он видел! И он возбуждался!
Если по-хорошему, то нужно было б разобраться с этим арабом. Но сейчас времена сложные. Каждый выживал, как мог. Но ателье всё же работало исправно. Я видел множество свёртков ткани вполне приличного качества. Вероятно, Габриэла помогала его бизнесу, а Аббас выручал её кровью. Возможно, он и не был прислужником.
Я схватил её за талью и силой стал прижимать жопу Габриэлы к себе. А потом я закончил сеанс!
– О-о!.. мой охотник… – прошептала вампирша.
Она продолжала нежиться. Лежала на столе и негромко хрипела. Моё семя отучало её пить человеческую кровь. Судя по заряду, который остался в теле вампирши – пару месяцев она не сможет даже смотреть на красное топливо.
Иногда мне казалось, что Габриэла была благодарна мне не только за удовольствие, которое я дарил как любовник, но и за то, что избавлял её от желания охотиться на человека. Так это или не так, я точно не знаю. Но хотелось верить в своё предназначение и исключительность.
Я застёгивал штаны, наблюдая за арабом. Тот сидел
– Ещё раз поймаю, непременно отрублю ногу. А если состряпаешь себе прислужника, сожгу твоё сердце! Поняла меня, тварь? – строго предупредил я.
Габриэла не вставала со стола. Лежала раскинув руки, не открывая глаз.
– Я поняла тебя, Гриша. Больше не повторится… – тихо ответила она.
Я ещё раз посмотрел на Аббаса. Тот не дышал.
Потом я взял мешок с дровами и вышел на улицу.
Осталось пройти переулками. Ещё минут десять, и я в гостях у бывшего сыскаря. Жрать хотелось – просто жуть!
Я постучал в дверь. Ждать пришлось не долго. Владимир Сороколет открыл дверь и пригласил меня пройти, будто ждал.
– У нас проблемы, Григорий, – с порога сказал он.
Нет у меня проблем – проблемы только у вас, хотелось бросить в ответ. Но я дипломатично промолчал. Наверное, потому что надеялся хорошенько перекусить, а не сердить хозяина квартиры.
Я прошёл в комнату. У окна стоял Деймон. Взгляд его был озабочен.
Странно это выходит: вампир, которому больше тысячи лет, не может принять верного решения?
Отсюда напрашивается вывод, что это решение в силах принять только охотник Вершинский.
– Что случилось? – спросил я, высыпав дрова у остывшего камина.
Деймон указал пальцем на дверь, ведущую в соседнюю комнату.
– Семён Никитин заражён нежитью, – прямо сказал Владимир Сороколет, покручивая пальцами кончик своих усов.
Я нахмурил бровь и посмотрел на Деймона.
– Не понял… ты зачем его покусал, зверюга? – задал я вопрос.
Вопрос звучал парадоксально, абсурдно! Ну а что я должен был подумать? Можно ещё заподозрить Штейнберга. Но это и вовсе какой-то каламбур получается…
– Григорий, да причем здесь Деймон?! – удивился бывший сыщик. – Его подрал какой-то ребёнок-вампир. Мы не можем добиться от Семёна внятных объяснений. Мы только знаем, что он заражён. Он в горячке – если можно так выразиться… А Деймон лишь принёс баночку человеческой крови. Поскольку сам понимаешь – или Семён станет вурдалаком, или останется в разуме.
Тут до меня дошло; то есть молодого милиционера укусил вампир? И что теперь получается? Я, значит, возлагаю на Сеню надежды, думаю о будущем всей Москвы, патроны ему зарядил, переживаю за него, а Сеня вот так между делом нашёл какого-то мелкого вампира и безвольно подставил свою шею? Так выходит?
– Получается, что он сейчас в той комнате инициируется в вампира? Он напился человеческой крови и теперь лежит, перевоплощается? – с изумлением понял я; ну а как здесь не удивиться?
– У меня не было выбора, Григорий. Или Семён превратился бы в вурдалака, или пополнит клан Московского клыка, – вставил слово Деймон.