Я (не) ведьма

Лакомка Ната

Несколько секунд борьбы, и из-за косяка показалась белобрысая голова лорда Нобара — Рэндел крепко держал его одной рукой за волосы, а другой перехватил за запястье, стискивая все сильнее и заставляя бросить длинный тонкий кинжал. Пальцы лорда разжались, и кинжал упал на порог. Я бросилась под ноги мужчинам, но не успела схватить оружие — Нобар ловко отшвырнул его ногой в коридор.

Лица мужчин побагровели, оба упирались, как быки, но постепенно Рэндел затаскивал колдуна в рябиновую комнату, и тот зашипел от боли, на глазах покрываясь ожогами и язвами.

Схватить

кочергу? Я метнулась к камину, но в это время мужчины упали на пол, и Нобар оказался сверху. Он отпустил цепочку и сдавил Рэнделу горло. В ответ Рэндел ударил его в висок. Швы на пораненной руке разошлись и кровь опять полилась. Лорд Нобар как-то странно мотнул головой — как собака, почуявшая горячий след, и этого хватило, чтобы Рэндел ударил его еще раз, сбросил и подмял под себя.

Кочерга!..

Я схватила кочергу, но остановилась.

И что с ней делать? Бить Нобара по голове?

Взгляд мой наткнулся на корзину для рукоделия, где лежали позабытые нитки для вышивания, иголки, крючки и… недоплетенное кружево. Я отшвырнула кочергу и схватила из корзины коклюшку — заостренную деревянную палочку с утолщением на конце. Упав на колени перед мужчинами, я с размаху ударила лорда Нобара прямо в глаз.

Раздался сдавленный стон, колдун дернулся всем телом, а потом затих.

Ставни еще раз содрогнулись от страшного удара, но выдержали, раздался женский визг — сначала громкий, а потом удаляющийся, и в замке Флёр наступила такая тишина, словно все его жители разом вымерли. За окном тоже было тихо — ни шороха, ни царапанья. Вдруг колдун потемнел, став из белокурого серым, и… рассыпался в прах.

— А, мразь!.. — сказал Рэндел, поднимаясь и отряхивая руки.

Он помог встать и мне, и обнял меня за плечи. Мы смотрели на кучу серой пыли и клочья ткани, которые были больше похожи на истлевший саван, чем на человеческую одежду.

— Дверь закрой, — сказала я, не поворачивая головы.

Не выпуская меня из объятий, Рэндел пинком захлопнул дверь.

— Думаешь, ведьма улетела? — спросил он.

— Ты же слышишь — за окном тихо, — ответила я. — Но можешь снова показать себя героем и высунуться проверить.

Мы помолчали. Открывать окно никому не хотелось, это точно.

В кучке праха лежала моя коклюшка. Рэндел пошевелил ее носком сапога и хмыкнул:

— Отличный удар. И кочерга не понадобилась. А разве принцессе не полагается упасть в обморок, когда нападают чудовища?

— Ты же знаешь, что я не принцесса.

— Не принцесса, — согласился он. — Королева. Моя королева.

Всё, что осталось от лорда Нобара, мы с Рэнделом подмели и высыпали в камин, а потом разожгли пару поленьев и до утра просидели на полу в моей спальне. Рэндел потягивал вино, потому что после всего пережитого вино пришлось очень кстати, а я сделала лишь пару глотков. Вино я никогда не любила, и теперь от выпитого кружилась голова, и стало жарко. Я надела новую рубашку взамен разорванной и запахнула халат, а так хотелось сбросить с себя всё и улечься на постели. Не

одной.

— Так что напророчила тебе и твоему брату фея источника? — спросила я, осторожно касаясь его руки.

Он тут же сжал мою ладонь, но на большее не посягнул, лишь смотрел мечтательно, затуманенными пьяными глазами.

— Мне она сказала, что я встречу свою судьбу у ручья феи Кандиды в Санлисе, — сказал он.

— Ты ее видел?

— Кого?

— Да фею же.

Он покачал головой:

— Нет, только слышал ее голос над водой.

— И ты поверил? Хоть кто мог сказать тебе это. Та же Варла. Рэндел усмехнулся и взъерошил волосы:

— Знаешь, мне хотелось этому верить.

— Почему?

— У меня ведь нет никого кроме брата, — сказал он. — Отец так меня и не признал, мать давно умерла, Летицию я убил. И тут — меня ждет судьба. Даже не знаю, на что я рассчитывал. Приехал в Санлис, забрался в королевский сад в полночь, и вдруг вижу, как ты выныриваешь в лунном свете. Что это, если не судьба? Когда я тебя увидел… Ты шла так гордо, будто была не королевской дочерью, а сама была феей…

— Расскажи мне про Летицию, — приказала я, хотя от этого рассказа кровь во мне так и забурлила. — Король сказал, ты убил ее, когда она напала на твоего брата. И что она оказалась упырем.

— Так и есть, — Рэндел сделал еще глоток и посмотрел в потолок, запрокинув голову. — Она вдруг набросилась на Чеда, хотела вцепиться ему в горло. Жуткое зрелище — клыки с твой мизинец, с них капает слюна…

— И ты отрубил ей голову.

— Пришлось.

— Убил женщину, которую любил.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Все это не имеет значения…

— Не имеет, когда дело касается твоего короля, — закончила я за него.

— Не имеет значения, потому что есть ты, — закончил он.

— Мое существование что-то меняет? — я занервничала — впервые за всю эту ночь, хотя сейчас нам ничего не угрожало. Пока не угрожало.

— Твой брак недействителен, — сказал Рэндел. — Мы все обманули тебя, ты права. Я был дураком, когда надеялся, что привезем из Санлиса могущественную ведьму, и она вмиг расколдует Чеда.

— Но я — не ведьма!

— Да, ты не ведьма, — он грустно улыбнулся и погладил меня по голове. — Вернее, ты какая-то неправильная ведьма. Ты сводишь мужчин с ума, я уже понял. Но вряд ли это поможет бедняге Чеду. Если только… — он осекся и замолчал.

— Если только я не рожу от него ребенка, — опять закончила я за него. Он закусил губу и кивнул, соглашаясь со мной.

— Это ведь было продолжением гениального плана, верно? — продолжала я допрос. — Кто это придумал? Раскел или моя свекровь?

— Варла, — нехотя признался Рэндел. — Она сказала, что если ты не можешь расколдовать Чеда, то хотя бы должна родить наследника. Тогда Нобар может подать хоть тысячу прошений — трон все равно останется за Сомарецами.

— Ее только и волнует, что трон, — зло сказала я. — Раз все так просто, могли бы выдать любого младенца за наследника.