Я познаю мир. Горы

Супруненко Юрий Павлович

Один неосторожный шаг – и рядом обрыв более чем на 4000 м. И тут произошло самое ужасное.

«Вдруг мы оба в течение нескольких секунд испытываем какое–то страшное ощущение – дышать нечем, жар поднимается к голове, ноги дрожат, почти не можем стоять на ногах – мы на грани потери сознания. В первый момент мы страшно испугались...»

Оказалось, что кончился кислород в баллонах за спиной. Сорваны маски, и, к удивлению, еще можно жить, дышать и даже передвигаться. Хотя на каждом четвертом шагу надо останавливаться и полулежать на воткнутом в снег ледорубе. Только сильный шум в ушах и сердце, казалось, вот–вот разорвет грудь...

«Новое,

вовсе необычное спасение. Находимся ли мы, идя на такой высоте, в здравом уме? Не является ли фантазией то, что мы поднимаемся вверх? Альпинисты, которые без кислорода ходили выше 8 тысяч метров, сообщали, что они видели галлюцинации, находились в состоянии бреда, а временами – в забытьи. Не могло ли это и с нами случиться?»

Так описывали двое итальянцев, Ахилле Компаньони и Лино Лачеделли, один из моментов при подъеме на Чогори в горах Каракорума в 1954 году. Из 12 человек экспедиции только им двоим удалось выдержать высоту, нагрузки, перенапряжение. Один из их товарищей, Марио Пухоц, здоровый закаленный проводник из района Монблана, не перенес высоты, скоротечного воспаления легких и остался здесь навсегда.

Надо было найти способ удостовериться в своем нормальном состоянии, испытать «наличие здравого ума».

Баварские натуралисты, состоящие на службе Ост–Индской компании, братья Шлагинтвейн были одними из тех, кто в 1865 году впервые вышел на ледник Балторо, перейдя перевалы Каракорум и Мустаг. Они же доказали, что Каракорум – самостоятельная горная система, не связанная с Куньлунем. Ими были собраны богатейшие материалы. Конечно, и до Шлагинтвейнов европейцами предпринимались попытки подступиться к Балторо, к Каракоруму. Но судьба их сложилась не так трагично, как одного из этих братьев.

...В каждом путнике местные власти подозревали разведчика, осведомителя, доносителя. Шпиономания достигала размеров неслыханных. Тиран Кашгара – Валиханторе – приказал схватить одного из братьев Шлагинтвейн, немецких путешественников, – Адольфа, отрезать ему голову и положить ее на вершину необычной пирамиды – она была сложена из черепов казненных неугодных и подозреваемых людей. Как не вспомнить при этом картину «Апофеоз войны» В. В. Верещагина. Кстати, художник написал свою знаменитую картину под впечатлением этого события в Кашгаре. Да и сам художник, путешествовавший в 70–х годах прошлого столетия по Гималаям и Каракоруму, был назван англичанами «русским шпионом».

Кто такие пондиты?

Англичане, чтобы не рисковать, нашли выход – в опасные районы они стали посылать местных жителей, специально обученных геодезической съемке. Эти пондиты, как называли съемщиков, делали свои замеры тоже скрыто, но все же с меньшим риском для жизни. Руководивший съемочными работами в Западных Гималаях военный топограф Томас Джордж Монтгомери отметил на северо–западе высочайшие пики. Расспрашивать местных жителей об их названии было некогда, да часто и не у кого, и поэтому Монтгомери отмечал их индексами от К–1 до К–32. (Первая буква от названия хребта – Каракорум, а сам хребет перенял свое наименование от знаменитого перевала – «место черных камней» – как переводится с тюркского слово «Каракорум».) Здесь издавна проходила караванная дорога. Но, конечно, никто из караванщиков в глубь гор не заглядывал. Спешили скорей пройти эту тропу, отмеченную костями по сторонам. Тут не только животные находили свою погибель – не всякий человек переносил высоту и холод. Не зря у тибетских аборигенов горная болезнь – ладуг переводится как «яд перевалов»...

Сложный горный узел был не под силу пондитам, и поэтому Монтгомери послал «распутывать» его лейтенанта Годуина Оустена. Офицер

оказался не только исполнительным службистом, но и любознательным человеком. Кроме того что со своим помощником провел топографическую съемку, он предпринял еще и восхождение на некоторые вершины. Конечно, не на эту исполинскую К–2. Высота ее оказалась колоссальной – 8611 м. Не зря местные горцы называли вершину и Дапсангом, и Чогори, что в переводе означает «Большая гора». Но насколько большая и не самая ли большая на планете, топографы еще и сегодня продолжают свой спор.

Вершину назвали именем английского топографа, наименование вскоре пошло в карты и справочники и стало вторым по популярности после Эвереста. Цо со временем все же культ имен пошел на спад, и как появилась Джомолунгма вместо Эвереста, так и Чогори – вместо Годуина Оустена. По старой привычке для краткости ее все же называли К–2. Впрочем, потомки не обидели Годуина Оустена – его имя оставили за одним из огромнейших ледников у подножия Чогори.

...Дорога каждая минута – солнце на закате. Ветер пронизывал, казалось, до костей – минус 40 градусов. Каждые два–три шага – и остановки. И опять сомнения в реальности. Вроде уменьшилось напряжение – ноги двинулись по горизонтали. Это после того, как месяцами была только вертикаль.

Так предстала вершина. На ней, кстати, могли поместиться не двое, а ипятьдесят и даже сто человек. Укрепление флагов, съемка. Брошенные кислородные аппараты вместо традиционной каменной пирамидки и записки – подтверждение восхождения. И торопливый спуск, опасение, что сил не хватит, прием по таблетке возбуждающего средства, правда, впервые за все восхождение. Но темень настигла задолго до оставленной палатки. Несколько падений, опасных перелетов через трещины. Направление держали инстинктивно. Пару раз оказывались уже на самом краю – потом спасение приписывали какому–то чуду. Кричали, чтобы услышали товарищи внизу. Отвечал свистящий леденящий ветер. И неожиданно рядом огонек палатки. Не сразу возвратился дар речи...

Через несколько дней в долине. Последний взгляд на К–2 – «священное место величайшего момента нашей жизни». И велика была гордость и радость от великой победы, от одоления такой фантастической высоты, таких величественно неприступных гор. Но, вероятно, еще большая радость была в связи с тем, что люди снова оказались в обстановке торжествующей жизни.

Сколько же можно пересчитывать?

Прошли годы – более четверти века. С тех пор как люди побывали на Чогори, на вершины стали смотреть не только снизу вверх, но и сверху вниз – из космоса.

И с земли, кажется, уже досконально изучили эти горы самыми точнейшими приборами. С искусственных спутников, орбитальных станций и пилотируемых кораблей. Землю, как никогда тщательно, просматривают, промеряют, зондируют, прощупывают и фототелекамерами, и радиометрами, и радарами. Это – космическое землеведение.

И вот в начале 1987 года в печати промелькнуло довольно–таки сенсационное сообщение. Гималайский пик Джомолунгма, возможно, не величайшая горная вершина на нашей планете. Такое мнение высказали американские ученые из Университета штата Вашингтон в городе Сиэтле. Они измерили при помощи аппаратуры, установленной на искусственном спутнике Земли, другой пик в Гималаях, известный под названием «К–2». До сих пор считалось, что его высота составляет 8611 м. Теперь, благодаря точнейшим исследованиям из космоса, установлено, что он больше. Один из участников эксперимента сказал: «Судя по имеющимся данным, высота К–2 как минимум на 10 м превосходит «рост» Эвереста...»