Я прекрасна!

Шнернбергер Линн

— Он вовсе не маленький, — протестующе заявляет Кейт. — У Оуэна нет ничего маленького!

Она вешает трубку, а я иду в гардеробную — выбрать себе одежду. Там очень просторно — давно пора заполнить чем-то свободное место рядом с парой дюжин сиротливо висящих вешалок. К тому же на половине из них почти одинаковые брюки из «Банана рипаблик». Сняв одни и пытаясь подобрать под них топ, перебираю яркие джемпера: вишневый, арбузно-зеленый, малиновый… С тех пор как я начала вести кулинарное шоу, еда преследует меня повсюду, даже в шкафу. Останавливаюсь на лимонной водолазке.

Кейт звонит из машины, и вскоре я

уже в лимузине Оуэна. Он даже больше, чем тот, который я арендовала для своего студенческого бала, — тогда нас было восемнадцать человек. Не понимаю, для чего Оуэну такая машина, ведь они с Кейт сидят в уголочке, причем моя подруга устроилась на коленях у магната.

Взглянув на мои волосы, Кейт одобрительно кивает. Или ей действительно понравился оттенок, или она радуется, что я хоть что-то сделала для собственной внешности. Мы обмениваемся парой фраз, и она снова поворачивается к любимому, который по-прежнему в центре внимания. Всю дорогу мы восхищаемся его смелостью — на этот раз в бизнесе — и выслушиваем длинный перечень последних сделок, которые он заключил. Я пробую перевести разговор на другую тему: совсем недавно имя Кейт появилось в журнале «Вог» в списке «Десяти лучших врачей-чудотворцев». Она на шестом месте. Сразу за тем парнем, который утверждает, что если есть лосось три раза в день, у вас будет чистая кожа. Если этого не произойдет, то вполне возможно, что у вас вырастут жабры.

— Я не хочу говорить о себе, — останавливает меня Кейт и гладит Оуэна по руке. Она готова и дальше льстить его самолюбию. Судя по всему, она вообще перестала обращать на себя внимание и постоянно стремится угодить ему.

Меня потрясает, как много комплиментов на тему «Дорогой, ты такой замечательный!» может придумать моя подруга. Время пролетает незаметно, и, когда лимузин останавливается, я не могу сказать точно, где мы. И очень удивляюсь, когда оказываюсь на бетонированной площадке аэропорта. Здесь нас уже ждут пилот и два стюарда. Они стоят рядом с самолетом авиакомпании «Гольфстрим», сверкающим под лучами солнца.

— Багаж, мистер Харди? — с широкой улыбкой интересуется один из стюардов.

— Нет, мы на ленч, — бегло роняет Оуэн, взбегая по ступенькам.

Кейт не отстает от него, за ней — после некоторого колебания — поднимаюсь я. На пилоте красивая синяя форма с золотыми «крылышками» — такие стюардессы дарят Дилану, когда мы летаем рейсом «Американ эйрлайнз». Пилот берет меня за руку, помогает подняться по ступенькам и усаживает в кресло.

— Вам удобно?

Уж лучше бы он сидел в своей кабине и изучал план полета, связываясь с авиадиспетчерами, проверяя приборы или читая инструкцию. Нет, последнее вычеркиваем. Надеюсь, он выучил ее наизусть — лет этак несколько назад.

Застегиваю ремень, но, судя по всему, нам не будут показывать протокольный фильм о том, как «превратить подушку сиденья в спасательный плот». Вместо этого второй пилот оборачивается и весело осведомляется: «Все готовы?» Ну хоть стюарды попросят нас поднять спинки сидений и столики? Нет, они всего лишь интересуются, как нам приготовить коктейль «Мимоза» — с мякотью или без.

Похоже, что после взлета Кейт и Оуэн увлечены лишь одним — тем же самым, чем и прежде. Пока мы набираем высоту, они обнимаются, а потом встают и направляются в хвост самолета. Кейт успевает шепнуть мне:

— Там

спальня. — И, заметив мой удивленный взгляд, добавляет: — Да-да! С двуспальной кроватью!

Мне всегда хотелось заняться любовью в самолете, на высоте тридцати тысяч футов над землей. В своих аэрофантазиях я оказываюсь с любовником в крошечном туалете, мы зажаты между стеной и алюминиевой раковиной, а в дверь колотит какой-то пассажир, которому невмоготу. Рискованно, неудобно, возможно, даже противозаконно, но это только добавляет остроты! На мой взгляд, Кейт и Оуэн развлекаются в таком благопристойном месте, что никак не могут претендовать на членство в «Майлхай клаб»

И все же я слегка задета. Зачем Кейт пригласила меня? Если она не перестанет целоваться с Оуэном, мы так и не поговорим о Брэдфорде.

Я беспорядочно жму кнопки на своем новом плейере — боюсь, мне никогда его не освоить. Наконец, поправляя бретельку бюстгальтера «Да перла», возвращается Кейт.

— Этот небольшой кайф обошелся Оуэну в пять миллионов долларов, — гордо сообщает она мне.

— Ты так хорошо поработала?

Кейт смеется:

— Я про здание, которое он собирался купить. Говорил, что остановится на двадцати пяти миллионах. Но ему позвонили уточнить цену в тот момент, когда у нас все было в самом разгаре, и я не стала останавливаться. А он внезапно кончил. «О, о, о… О'кей!» Чем выразил согласие на тридцать. — Она продолжает хохотать.

— Как часто вы занимаетесь сексом? — внезапно спрашиваю я.

— Часто, — улыбается Кейт.

— Насколько часто? По сравнению со среднестатистическими американцами? — Сама не знаю, зачем я добиваюсь ответа. Возможно, из вредности. — Я слышала по радио, что в ходе одного опроса выяснилось: треть пар, состоящих в браке, занимаются сексом три раза в неделю, еще треть — трижды в месяц, а еще тридцать процентов — три раза в год.

— Значит, три раза в день может принести мне премию Института Кинзи? — щурит глазки Кейт.

Из спальни выходит Оуэн.

— Это было потрясающе. — Он плюхается рядом с Кейт. Лицо у него очень довольное.

Кейт скромно опускает ресницы:

— Я рада.

— За этот проект бились еще четыре застройщика, но получил его я, — бахвалится ее возлюбленный.

Кейт толкает его локтем:

— И это все, что ты получил?!

Он улыбается, гладит ее по спине и целует.

— Ты права. Мне обломилось и кое-что еще. В том числе одна девушка…

Им удается досидеть в креслах до конца полета. Самолет приземляется, торможение проходит гладко, и мы пересаживаемся в очередной лимузин. И как богатым людям удается не толстеть, если они проходят пешком не больше трех футов?

Я жду, что Оуэн повезет нас в какой-нибудь известный ресторан. Например, в «Кей-Полз» или «Энтониз». Но, услышав эти названия, он морщится: «Это для туристов!» Вот так здорово! А мы кто? Но Оуэн решительно ведет нас в какую-то маленькую — всего на шесть столиков — забегаловку. На небольшой сцене неподражаемо импровизируют три седых джазовых музыканта. Я даже не знаю, что я ем, заказ делал Оуэн, но вкус еды божественный. На десерт нам приносят вязкую массу из белого шоколада и хлебного пудинга со взбитыми сливками и виски. Удивительно, он похож на мой знаменитый десерт, интересуюсь рецептом, и повар, польщенный, записывает его для меня на салфетке.