Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь
Шрифт:
Клайм чуть отстранился. Расплел их пальцы и, коснувшись щеки девушки, нежно надавил, поворачивая ее лицо к себе.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, Дарла – без прежней пылающей ненависти, маг энергии – жадно изучая ее лицо.
Хватило бы мгновения для правильных слов. Ничтожного отрезка времени…
Но яркая вспышка озарила ночь подобно солнцу. Свет шел отовсюду, словно растворяя реальность, проходя даже через твердые предметы. Клайм с Дарлой пропали в нем, растерялись, а свет померк почти так же внезапно, как возник, утонув в окнах особняка.
– Что это было? – прошептала Дарла, посмотрев на мага энергии широко раскрытыми глазами.
Позабыв о недавнем трепете и тоске в сердце, она побежала к крыльцу, стремительно взлетела по ступенькам, а Клайм бежал следом, едва не обгоняя и готовясь к непредвиденному.
Глава 28
Сновидения
Раскатистый, всепоглощающий звук разносится в моей голове, напоминая удар колокола, и снившийся мне до этого сон, подробности которого стремительно позабылись, сменяется новым.
Дневные лучи солнца скользят по каменным стенам, прорезают полутьму и словно пополам разделяют человека передо мной. Оберон, щуря правый глаз, шевелит губами, но слов мне не разобрать. Вокруг него адским зельем кипит недовольство, изливается наружу, подступая к моим ногам. У самой лестницы я замечаю еще одного человека – невысокую девушку в обуви на плоской подошве и униформе магического отделения. Опустив голову, она молчит.
– …Должны что-то придумать… внизу… тебе ли не знать, – доносятся обрывочные фразы целителя, они будто пробиваются ко мне сквозь толщу облаков – плотных, грозовых. И только теперь я замечаю, что привычные краски реальности отсутствуют, – они осветленные, будто какой-то художник не пожалел белил, когда сотворял этот мир.
Я поворачиваюсь – нерешительно и уныло, чувствуя чье-то ощущение бесполезности. Оберон подходит ближе, берет меня за руку и что-то доверительно говорит, но до моего слуха вновь доносятся лишь обрывки фраз:
– …Немного… мы справимся…
А я хочу выдернуть свою ладонь и уйти, но понимаю, что не могу. И ничего не сумею сделать, даже если сильно захочу, даже если пожелаю всем сердцем… Этот мир глух, его нет. Это чужое воспоминание.
И стоило мне понять, как цвета, пытавшиеся меня обмануть, исчезли, уступив место пеплу. Тени превратились во тьму, а там, где раньше падало подобие света, – в плотную серость.
Мне чудовищно сложно отделять себя от двойника, наши личности и чувства будто слились.
Оберон отстраняется, а я пытаюсь что-то ему доказать, делая шаг навстречу, и замираю… Леденею. Меня бросает в невыносимый жар, и наконец-то становится просто тепло. Я уже не на верхушке башни. Лицо обдувает морской бриз, волны льнут к берегу, догоняя друг друга. На душе спокойно, тихо, мирно, будто никаких напастей и забот нет. Все прекрасно, и мир чудесен.
– Готова ли оставить все, что знала, дитя? – тихо шепчет океан, темнея и все ближе подступая ко мне.
– Да, – без колебаний отвечает Конкордия, а я мысленно утверждаю обратное и понимаю, что наконец-то ощущаю лишь себя.
– Уверена? Обратного пути нет…
Ответа
«Так надо…» – вновь ласково шепчет океан, и меня словно выдергивает наружу, я преодолеваю башню, взлетая к облакам, и вижу, как тело Конкордии выпадает из окна, несясь к земле.
Звук второго удара колокола пронизывает меня, погружает во тьму – краткую и мимолетную, что сменяется видом помещения на нулевом этаже. Но я вновь, как дух или, может быть, как неприкаянный призрак, наблюдаю за всем сверху.
Сонная тишина. Пространство пронизывает магия, она всюду – искристая у опустевшего стола, за которым работали Клайм с Дарлой, и тягучая, цветная, почти суматошная – над Риджем, Даниэлем и мной.
И меня вновь охватывает изумление. Я смотрю на себя со стороны, вижу, как мои руки обнимают Даниэля, а там, где они случайно касаются его кожи, разливается золото. Наша с ним магия теряет свои цвета, предпочитая единый цвет на двоих. Идеально, полное равновесие силы…
Некромант улыбается, и улыбка его ярка, безмятежна и счастлива. Мрачный принц предстал ангелом во плоти в ореоле золотого сияния.
Третий удар раскалывает это видение, представляя новую картинку.
«Тьма… Ночь… У них, оказывается, сотни оттенков», – пораженно думаю я, все краски словно включены на максимум. Если бы был день, я бы ослепла.
Лес, луна на небосводе, шорох листьев, кружащих в водовороте. Кора деревьев пленяет синими, фиолетовыми, зелеными и темно-желтоватыми оттенками. Как на картине художника-живописца, что видит мир через призму своего зрения, перенося увиденное на холст.
А в глубине леса зреет багряный огонь – неестественный, безумный, мечущийся и двигающийся мне навстречу.
И я боюсь ослепнуть, так он ярок, но за страхом и опасением следует нечто еще – узнавание.
Как?.. Боже, нет…
Некромант становится все ближе, но на себя он не похож. Нечто мрачное, жуткое рвется на поверхность, захватывая его, а на лице Даниэля написано отчаяние, и оно словно стерло все знакомые мне черты.
Он побежден и сломлен. Его больше нет.
Некромант спотыкается, валясь на колени, а я хочу плакать, но не могу, пытаюсь кричать, позвать его, но и это мне недоступно.
Я бестелесна. Как это жестоко…
Воздух дрожит и вибрирует. Близится следующий удар. А мое сердце разрывается, я больше не хочу ничего видеть.
«Достаточно!» – выкрикиваю я, но возглас теряется во вновь нахлынувшей тьме.
И один за другим звучат удары. Раз, два, три…
И мир разверзся, словно черную дыру, что жадно пожирала кусочек вселенной, неожиданно вывернули наизнанку и заставили выплюнуть все то, что она успела поглотить.