Я родила от друга мужа
Шрифт:
– Павлик, золотце, ты же поломать можешь что-нибудь! Не надо, мы в гостях, - пытаюсь успокоить его слабым голосом. Но ребенок слишком перевозбужден.
Утром просыпаюсь до будильника. Хорошо, комфортно и чудесно, но то, что между мной и Иваном так и не произошло, всю ночь снилось мне.
Спускаюсь вниз, наливаю кофе и выхожу на балкон. Я его вчера не заметила. Ах, вот это вид, красиво жить не запретишь. И, кажется, я теперь тоже ненадолго в этой жизни. Главное, сильно не привыкать.
Женя
С трудом подавляю в себе желание сделать селфи и отправить бывшему, ну, или на худой конец выложить в соцсеть. Не стоит оно того. Мне сырники делать надо, а не это все.
– О, как аппетитно, - на кухне появляется Иван и настороженно принюхивается.
– Прости, наверное, вытяжка тебя разбудила. Просто без нее весь запах пошел бы наверх.
Мы снова вдвоем в одном помещении, и я только сейчас вспоминаю, что так и не переоделась с утра.
– Милая пижамка, но на работу все же надень что-нибудь традиционное, - Никольский хватает сырник. – Вкусно. Мне кофе без сахара, пожалуйста. Там справа, стоит кофемашина.
Распоряжается как, вы только посмотрите. Но ладно, «пожалуйста» сказал.
– Я сварила в турке, так вкуснее, - подаю ему кружку и задерживаю дыхание, как будто от его оценки зависит вся моя дальнейшая жизнь.
– Действительно, неплохо, - Иван кивает. – Но ты иди собирайся, а я разбужу Пашу. У нас с утра интервью втроем, будем изображать идеальную семью.
– Что?! – роняю тарелку на пол. Нельзя было об этом сказать заранее, Павлик же ничего не знает до сих пор. – Извини.
Суечусь с осколками, а упреки проглатываю. Я знаю, что имею право на них, но не могу себя заставить высказаться вслух. Ивана я воспринимаю больше, как начальника.
– Ничего, на счастье, - Никольский пожимает равнодушно плечами и уходит.
Куда подевался вчерашний пожар?
17
– Мама, я в садик хочу, там на завтрак сегодня запеканка, - канючит Павлик в машине.
А я сижу смотрю на него беспомощно. Что мне ему сказать? Будь моя воля, он бы сейчас ел запеканку.
– Ничего, я тебе ее после интервью закажу в ресторане, - говорит Иван, пытаясь застегнуть запонки. – Да что это такое!
Восклицает в сердцах от того, что руки его не слушаются.
– Давай я, - произношу тихо и приступаю к делу.
– В ресторане не то, там не будет пацанов с нашей группы, - тянет Паша.
Ему нет дела до запонок, его волнует только свое, важное.
А я застегиваю рубашку и решаю поправить еще и галстук, он небрежно повязан. Жест получается слишком интимным, как будто мы с Никольским по-настоящему близки.
Но это не так. И
– Спасибо, - с нечитаемым выражением лица говорит Иван и убирает мою руку со своей груди. И от этого почему-то неприятно. – Ладно, у нас мало времени, нужно успеть свои роли выучить. Павлик, вы с мамой изобразите мою семью, хорошо? Ничего говорить не надо.
– Но мы же не семья, - резонно возражает сын, - это будет обман.
Я и водитель Федор смеемся, но под строгим взглядом Никольского тут же замолкаем.
– Нет, не обман, это будет игра, как в театре, - терпеливо поясняет Иван.
– Я плохо играю, в прошлом саду меня на утренниках брали только дерево изображать, воспетка говорила, что я больше ничего не сумею.
– Дура твоя воспетка, - Никольский уже едва сдерживается, - у тебя все получится, я верю. К тому же, твоя сегодняшняя роль будет мало чем отличаться от изображения дерева.
– Ну вот, никто никогда не доверяет мне важного, - Паша обиженно отворачивается.
А теперь уже едва сдерживаюсь я. Ребенок у меня хороший, нечего подрывать его неокрепшую самооценку.
– После спектакля ты нас выгонишь, да? Обратно к Полине? Как папа? – спрашивает вдруг сын. А в глазках столько затаенной боли.
– Я и есть твой, - начинает Иван, но на последнем слове вдруг замолкает. Он сам не готов к таким разговорам, а лезет семью изображать. – Я вас не выгоню, будете с мамой жить у меня, пока самим не надоест.
Укоризненно качаю головой. Вечно эти мужчины наговорят, а женщинам потом расхлебывай.
– С чего ты такой добрый? Сломал какую-то мамину вещь, да? И теперь косяк отрабатываешь?
– Паша! – возмущенно восклицаю. – Что за выражение!
– Ничего, Свет, все нормально, - усмехается Иван. – А ты чего такой разговорчивый? Раньше вел себя скромнее.
– За маму ответственность несу, я же мужчина. Тетя Полина говорит, что только на меня надежда, взрослые бестолковые.
– Не все, есть и хорошие, - возражает Никольский.
А я просто устало прикрываю глаза рукой. Этот разговор непонятно к чему ведет.
– Ага, папа Женя тоже был вроде ничего, пока своего ребенка не сделал.
– Павлик, - стону в голос. Откуда такие познания? Я совсем не слежу за сыном!
– Я не сделаю своего, не беспокойся, - а Ивану, кажется, нормально поддерживать странный разговор.
– Почему? Ты не знаешь, как они делаются? Мне мама купила книжку познавательную, там рассказывается, откуда берутся дети, я дам тебе почитать, - со всей серьезностью заявляет Паша.
Мы с Федором смеемся в голос, даже Никольский улыбается.
– Спасибо, малыш, ты очень добр. Но дело не в этом. Я уже сделал одного случайно, мне достаточно.