Я родила от друга мужа
Шрифт:
На слове «случайно» я вновь напрягаюсь. Хотя это правда, но может обидно звучать для Павлика.
– И что же ты его в спектакль не позвал?
– Я и позвал, это ты. Я твой отец, Паша.
Дети воспринимают серьезные новости гораздо лучше взрослых.
Они могут истерить из-за сломанного копеечного самолетика неделю, но поистине важную весть примут стойко. Даже может показаться, что они попросту ничего не поняли, но это не так. Не понимают взрослые. А дети чувствуют сердцем.
– Станьте, пожалуйста, здесь, - я
– Да, конечно, - вежливо киваю. – Павлик, иди сюда.
Мой сын относится к происходящему куда лучше меня. Фотограф его не смущает ни капельки, а девушку-визажиста он и вовсе покорил своей улыбкой.
– Спасибо. Сейчас сделаем еще пару снимков с Иваном Георгиевичем и все.
– Мама, а папа где? – спрашивает Паша.
Новое звание Никольского режет мой слух, а Павлику нормально, нравится. Он удивительно спокойно отреагировал на слова Ивана в машине, хотя я ждала бурного отклика. Но нет, он как будто не понял. Но с тех пор называл его только «папой». А значит, понял и принял.
– Не знаю, сынок, наверное, приводит себя в порядок.
Хотя, куда уж больше марафетиться, и так выглядит ослепительнее всех присутствующих. Но стилист почему-то решила иначе.
– Иван Георгиевич, этот оттенок пиджака совершенно не сочетается с платьем вашей спутницы! Пойдемте, я вас переодену, - воскликнула она, едва завидев нас. А потом по-хозяйски положила свои руки ему на грудь и увела.
Нельзя так фамильярничать с чужим мужчиной!
– Все, я готов, - выскакивает Никольский, как по заказу. – Это невозможно, какие-то сумасшедшие работают в этой индустрии. Предлагала мне практически такого же цвета пиджак, что и мой. Видите ли, у тебя юбка темно-лазурная, а на мне оттенок Черного моря. Что за бред?
– Хм, бывает. Однако, вы долго спорили о цветах, и воротничок задрался, - на автомате поправляю рубашку Ивану, а внутри зреет недовольство происходящим.
– Да она, как маньячка, пыталась меня насильно переодеть, отбивался, как мог, - усмехается Никольский. Ему весело.
– Да бедный, сочувствую, - сарказм сочится в каждой произнесенной букве.
Накидываются на него, оказывается, всякие. Не мужчина, а самец нарасхват.
– Ты ревнуешь?! – восклицает он изумленно. – Не думал, что дождусь проявления эмоций. Всегда такая собранная, строгая, холодная.
– Тебе показалось, - поджимаю губы и поспешно отворачиваюсь.
– Ага, конечно, как же.
– Папа! А можно к тебе на руки? И мама рядом встанет, типа мы семья. У Влада такая фотография на телефоне, я тоже хочу. А то он говорит, что у меня нет нормальной семьи, - прерывает нас Паша.
– Кто-то в саду носит телефон?! – я искренне удивляюсь.
Нет, надрать Владу задницу за его слова тоже хочется, хотя я знала, что дети, растущие без одного из родителей, часто слышат подобные высказывания в свой адрес от детей поглупее. Но просто телефон
– Да, один. Он противный, постоянно хвалится новыми игрушками.
– Иди ко мне, - прерывает нас Никольский. – Сейчас такую фотоссесию устроим, что Влад твой лопнет от зависти. И телефон тебе купим.
– Иван! Я против! – громко возмущаюсь.
Он отец без году час, а уже начинает баловать ребенка. Как с ним вообще быть? Мы так и не поговорили, границы дозволенного не обсудили. Он серьезно или на публику играет?
– Отлично поработали! Светлана, вы можете пройти с Пашей к буфету, отдохните там. А вы, Иван Георгиевич, еще пробегитесь по вопросам, пожалуйста.
– Все? Нам вопросы задавать не будут? – я как-то даже чуть разочарована.
Чувство такое, как всегда, когда ты сначала противишься участвовать в чем-то, а потом искренне расстраиваешься, когда тебя не берут.
– Незачем, на фотографиях отчетливо видна связь вас троих. Мы разбомбим статьи конкурентов в пух и прах.
Связь? Она сказала, связь?
18
– Так-с, теперь отвезем Пашу в сад, а сами поедем на работу, - подходит к нам сияющий Никольский.
– Все хорошо прошло, да? – спрашиваю я.
– Лучше, чем ожидал. Нам с вами даже играть не пришлось, и без того семьей выглядим. Молодцы! Горжусь! Зря тебе, Паша, только дерево доверяли изображать.
– Но я не играл сейчас.
Прижимаю сына к себе. Некоторым лучше молчать, и я сейчас не про ребенка.
– О, ну здорово! Ладно, поехали, Федор заждался.
– Ты запеканку мне обещал. А я получил лишь батончик из автомата от мамы, - Павлик стоит, как вкопанный.
– Так мы рано закончили, в саду поешь, нет? – Иван смотрит на него удивленно.
– Нет, уже девять, завтрак закончился, отдельно мне никто не наложит, это не по правилам.
– Ты по часам уже понимаешь, да?
– Да. Так что с запеканкой?
Я стою, едва сдерживая смех. Так забавно наблюдать за растерянным Иваном. Весь апломб успешного человека слетает с него при требовании простой запеканки.
Нет, я, конечно, могу приструнить сына, надавить авторитетом и отправить без десерта в сад, но не хочу. Этим двоим нужно научиться контактировать друг с другом, независимо от наших с Никольским отношений.
– Ладно, идем, ресторан на этаж ниже, там всегда держат столик для меня, - соглашается Иван.
Быстро сдался. Евгений наплевал бы, а этот, видимо, понял, что детям лучше не обещать, чем пообещать и попытаться срулить. Значит, есть в Никольском хороший потенциал.
– Я знал, что ты серьезный человек. Приятно, когда держат слово, я это уважаю, - важно кивает Павлик.
– Паша! Откуда такие выражения?!
– И снова этот удивленный тон, - он качает головой и закатывает глаза.