Я рядом

Бриз Фреш

— Мария, — окликнул он её, — давай вернёмся к нашему разговору.

Но та и вовсе не отреагировала, не иначе, как и все обычные люди, перестала видеть его и слышать. Всё также смотрела на свою Сашеньку и улыбалась. Он понял, — трогать её сейчас бесполезно — пусть уж налюбуется, и отвернулся к окну, вглядываясь в черноту ночи за стеклом. Неужели рассчитывал увидеть в ночи ответы на свои вопросы или шевеление знакомой тени?

— Шурка, я по секрету сейчас тебе скажу: Машка-то с первого этажа — залетела! — Таня, приглушив голос, заканчивала пересказывать подборку общагских сплетен.

— Как?

Нет, не верю! — Саша даже на миг перестала жевать. — Она хорошая девушка, скромная. Да и Пётр, жених её, тоже, вроде, ответственный, хороший.

— Хороший-то он хороший, да вот не дотерпели они со скромницей! — совсем немного злорадно усмехнулась Таня. Она вовсе никому не желала зла и не была настроена негативно ни по отношению к обсуждаемой Маше, ни к её Петру, просто ей было приятно, что, во-первых, есть теперь интересная тема для секретных разговоров, а во-вторых, что это не ей сейчас нужно срочно что-то придумывать, чтобы из общежития не выгнали в связи с интересным положением.

Ангел слушал в пол уха, точнее, не слушал совсем, ушёл куда-то в себя, а может, и в темноту за стеклом, потому даже вздрогнул, когда услышал возле самого уха:

— Это дети.

Обернулся и глянул на Марию, подошедшую совсем вплотную к нему.

— Что? Какие дети?

— Я не знаю какие, не знаю кто они. Но то, что ты называешь тенью — дети. Их трое: две девочки и мальчик.

Он удивился. На лице отразилось непонимание и растерянность, а также эмоции, выражавшие недовольство собой.

— Не расстраивайся, — попыталась успокоить его неживая, — ты не видишь их, потому что они не хотят быть увиденными.

— Откуда ты знаешь?

Мария отвернулась от него и вновь уставилась на Сашу, которая взяла грязную посуду и направилась из комнаты на общую кухню, чтобы вымыть её за собой. По привычке Ангел дёрнулся, чтоб направиться следом, но Мария положила свою руку сверху на его, тем самым удержав.

— Пусть идёт. Она через пять минут вернётся. А тут их нет. Так что бояться нечего.

— Мария, что ты о них знаешь?

— О них — ничего, кроме того, что они дети. И были возле шахты и в шахту спускались в день взрыва. И я тоже только теперь, когда снова увидела их тут, поняла, что возле шахты они были из-за неё.

— Александры?

Вместо ответа Мария глянула на него столь вопросительно, что он и сам понял: не то спросил.

— А как ты видишь их?

— Я, — начала женщина и сразу замолкла, отходя в сторону от подоконника, на котором стоял одинокий горшок с одинокой фиалкой, которую Таня решила полить и ещё раз рассмотреть: нет ли признаков скорого цветения. Остановившись у кровати Александры, Мария повернула голову к нему снова и, печально улыбнувшись, продолжила, — ведь, такая же, как они. Потому и вижу.

Вернулась Саша и открыла шкаф. Она достала оттуда свой домашний халатик и теперь неспешно переодевалась. Ангел тактично отвернулся, но скорее потому, что теперь тут была и Мария, и не хотелось пускаться в объяснения и оправдания, что уж он-то видел всё бесчисленное количество раз с самого первого её дня. Закончив с переодеванием, Саша тоже навестила фиалку, даже не подозревая, что своим плечом и распущенными уже волосами касается мужской фигуры. Рассмотрев свою фиалку, девушка вздохнула

и, как и он немного ранее, уставилась в темноту ночной улицы. Даже огни соседних домов были плохо видны отсюда, так как в их собственной комнате горел свет, а значит, лучше было видно внутрь, чем изнутри. Она прислонилась лбом к стеклу, ладошки тоже раскрытыми приложила к нему же, и вся её поза словно говорила сама: я ещё не устала ждать, я всё ещё верю, что ты можешь появиться в любой момент — даже в эту минуту ты, быть может, стоишь там внизу и увидишь меня, и поймёшь... И он не выдержал, отошёл от неё к столу и устало опустился на один из стульев. Его мучила совесть.

Таня сменила тёплое платье на ночную рубашку и залезла в свою постель.

— Всё ещё мечтаешь о нём? — спросила она у подруги, но та ничего не ответила. — Шурка, заканчивай это, не то всю жизнь так прождёшь своего Евгения. Вдруг это был просто какой-то нелепый сон? А ты ждёшь!

— Нет, я верю, что он есть, что он существует! Вот сердцем чувствую, что он есть.

— Всякое, конечно, бывает, — согласилась Таня, — но что, если ты видела человека, который живёт где-нибудь за тысячи километров отсюда, в глухой Сибири? И даже и в мыслях не имеет приехать в Киев?

— Не знаю... — тихо промолвила Саша и, опустив голову, отошла от окна. Она тоже подошла к кровати и села буквально сантиметрах в трёх от Марии. Со стороны могло показаться, что все четверо в этой комнате прекрасно осведомлены друг о друге, так естественны были их передвижения, и никто никому не мешал. — Тебе не помешает, если я ещё немного почитаю?

— Читай-читай, — ответила Таня, отвернувшись лицом к стене и, уже зевая, добавила — у меня всё равно завтра первой пары нет, так что вставать рано не нужно.

Мария встала и подошла к столу, за которым сидел Ангел. Упёршись руками в стол и немного склонившись для упора, произнесла, обращаясь к сидящему:

— Что ж ты наделал-то, Евгений?!

Не дав никакого ответа, тот вскочил и вновь встал возле окна и, как Сашка, прижался к стеклу. Только вместо раскрытых ладошек упирался в него кулаками.

***

Саша ушла на работу рано-рано, Татьяна ещё спала. Весь день ей орудовать шваброй и тряпкой: грязь и слякоть от тающего снега, едва покрывавшего землю, тянуться будет по этажам больницы за каждым посетителем. Два существа, опасающиеся за её жизнь, разделились:

— Ты с ней будь, а я пройдусь по этажам и закуткам, поищу. — произнесла Мария при входе в больницу и сразу же направилась в сторону от Ангела и девушки.

Евгений пытался мысленно сканировать пространство здания, но ничего, похожего на вчерашнее присутствие, не ощущал. Оставалось довольствоваться надеждой, что Мария сможет хоть что-нибудь обнаружить.

Первым делом неживая обошла весь первый этаж, где с утра собралось больше всего народу. Было много школьников и ещё больше пенсионеров, сдававших кровь и иные анализы. И все живые, обычные. Побродив меж ними и особенно тщательно всматриваясь в лица младшего школьного возраста, решила осмотреть и кабинеты медперсонала. На первом всё чисто. Техэтаж, а попросту подвал, тоже ничем не порадовал: только тряпки, мусор, доски, трубы и грязь, пыль — это даже не зона уборщиц.