Я рядом
Шрифт:
Сквозь зубы Иван с Александрой поздоровался и сразу в сторону лицо воротит. У него в мыслях уже закрутилось: какой предлог найти теперь, чтоб свалить отсюда? Не хочется ему рядом с нею стоять, не простил он ещё чувства отцовские к Параскевии, мамке её.
Но что-то такое заметил Ангел Сашенькин за спиной у Ивана, чего раньше не видел он. Как мерцание какое-то. Словно искрится воздух за Иваном и что-то там виднеется в пространстве за ним, нечёткое что-то, но доброе. Оно будто голову Ванину к Александре повернуть пытается, а тот — противится. Ангел уловил намерения и присел к ногам девочки. Он крылом своим ноги её прикрыл, чтоб мальчишка не заметил девчачьей оплошности. Так и
***
Александра голову всё ломает, как же доказать другу милому, что она — лучшая. Семилетняя школа закончилась, теперь каждый волен свой дальнейший путь выбирать. Ванька, тот отца просит, чтоб в медицинский его отправили, путь отца он продолжить хочет. А ей куда? У неё одна дорога — в колхоз, где матушка с Надей работают. Но не хочется, ой, как не хочется! Не добьётся она этим внимания Ванькиного.
И решила Сашка на шахты податься. До сих пор ещё женщин много там работает. Как с войны повелось, так и идут они в подземелья, и девиз у них тот же: «Девчата, в забой!» О том, каково это — в шахте молотком отбойным махать десять-двенадцать часов кряду — ничего не известно девчонке, зато на слуху была Мария Гришутина, что одиннадцать с половиною мужских норм за смену сделать смогла. Сам Стаханов двенадцать давал, а она — женщина. Или Вера Логвинова... Да много имён называли те, кто агитировал на шахты идти по разным областям, и по Черниговской в том числе. Крепких звали парней и девчат, а разве ж Саша не крепкая? Нет, конечно, не такая она, только славы ей очень хочется. Чтобы имя её с гордостью за советский народ все говорили, и чтобы Ваня тоже ею гордиться стал.
У матери выпросила денег на дорогу уже после свадьбы Надькиной. Та в слёзы, но и тут доля не лучшая дочку ждёт. Что она, Паша, в жизни своей видела? Только дорогу пешком до Боровичей вот уже сколько лет кряду... Пусть едет, пусть добивается.
***
Вот и станция Рутченково. Кировский район при областном центре Сталино. Вот где начало её новой жизни. Где жить будет — не знает ещё, а чемоданчик картонный, дерматином обшитый, на шахту номер девятнадцать за собой тащит.
Сначала её шпыняли отовсюду, никто не хотел ребёнка брать. К женщинам уже привыкли здесь, и к мальчишкам тоже. Но чтоб девчонку четырнадцатилетнюю... никто так рисковать не хотел. Сашка целый день пробегала от одного к другому, наконец, у одной женщины сердце дрогнуло. Горный мастер, передовичка, Орлова Катерина взяла Александру под своё крыло.
— Ну-ну, не реви! Будешь у нас работать! Другое дело, что пока мала ещё и о работе в шахте ты и знать особо ничего не знаешь, лампоносом у меня в бригаде будешь.
И к начальнику участка повернувшись, строго так:
— Иваныч! Ты забыл? Я ж просила Вальку мне заменить!
Катерина Львовна со всеми на «ты» здесь. Она дочь шахтёра и сама уже бригадир. Поэтому быстро Сашку оформила.
— Иди, — Катерина говорит, — с соседками пока знакомься, завтра с самого утра уже с нами вниз пойдёшь. Пока ещё с Валькой, — поучишься у него, а через пару деньков, чтоб сама могла. Ясно?
— Ага, — кивнула Сашка. — А Вальку этого — за что?
— Курит,
Комнату Саше с другими такими же девушками выделили, в одном из трёхэтажных домов жилого массива Стандарт, что отстроили для горняков Рутченовских и Вознесеновских рудников ещё в конце двадцатых годов. Старый дом, серый. Кирпичный. Три кровати узкие в комнате стоят. И шкаф один на троих. Стол, а стула два, почему-то. Вера и Люба соседками Сашке будут. Они старше, обеим по двадцать уже. Смешливые такие, хохотушки. Недавно сюда приехали, тоже им славы горняцкой хочется. Героями труда стать хочется.
Первый раз спускаться было страшно. Что-то дрожало внутри, «Душа, наверное», думала Сашка. И уходило в пятки. Лампы, что Вальке одному тащить раньше доводилось, на двоих теперь поделили.
— Лампа Вольфа! — гордо просветил парнишка.
Не понравился он совсем девушке, наверное, оттого, что возле самого входа в шахту с цигаркой во рту стоял. И не испугался даже, как цикнула на него Катерина.
Теперь уже поуменьшилось у Сашки энтузиазма, когда увидела, как полулёжа, на боку, махали женщины увесистой балдой, заполняя пространство вокруг добытой породой. Шумно, грязно, что-то давит на грудь и так тяжело дышать... Только крутится в голове: «Нельзя обратно! Засмеют!» На других она смотрит, — те привыкли уже, спокойно работу выполняют. «И я привыкну», обещает себе Александра. И старается: лампы внимательно и аккуратно развешивает, чтоб девчатам всё освещали.
Когда первый рабочий день для Александры закончился, так устала она, что после ужина сразу заснула. Беспробудным сном, до утра. От страха устала, да и лампы, конечно, не самая лёгкая ноша.
Глава 7
1959 г.
Уже Александра не лампонос, уже горнорабочий очистного забоя. Да и лампы теперь носить не нужно. Новые у них теперь они, на каски крепятся. Сашу с месяц как на тридцать первую перевели шахту. Там недавно взрыв был, много людей погибло. Руководство московское, конечно, души людские, как цифры считая, примеры другие приводит и говорит, что немного это. А только, когда про семьи их, без кормильцев оставшиеся, думаешь, и про то, что ещё недавно совсем с тем Петькой на танцевальной площадке зажигала, то понимаешь: много это, очень много. Теперь вот её туда... заменить тех, кто выбыл...
Отпуск свой Александра в родном селе недавно провела, маменьке с Надей все уши прожужжала успехами своими. Нет, конечно, до передовиков ей далеко ещё, но зато она к ним в платьях новых приехала. А Надя, вон, всё ещё в том, что и Сашка его помнит, как шили вместе. Жаль, Ивана не увидела. Не приезжал он уже который год в Жоведь, к другу не наведывался. Он в Киеве в медицинском имени Богомольца учится. Только недавно поступил, с первого раза не смог, даже с отцовской помощью. Печалилась Саша — значит, не знает он про неё ничего. Ни как она, ни где, ни как тяжело ей даётся работа эта.
С тяжёлым сердцем покидала она вновь родимый Жоведь. Как-то странно теперь ей казалось в шахту идти. «Зачем?» Вот единый тот вопрос, что теперь задавала себе. Ещё до этого последнего отпуска собиралась с осени в техникум поступать на машиниста подземных установок. А теперь задумалась, нужно ли?
Так, в грустных раздумьях надевая робу — тёмный жёсткий комбинезон и куртку такую же, не заметила, как сзади Володька подкрался.
— Бу! — испугать её решил со спины.
Сашка вздрогнула.