Я Свет и Я Тьма, советую, не Дразните Меня
Шрифт:
...Лэй отделилась от тяжелой занавеси и на цыпочках стала приближаться к брошенному на полу скальпелю, не отрывая глаз от схватки двух хищников. Из раны на шее волка сочилась алая кровь. Раненый зверь взвыл, пытаясь оттеснить от себя нападающего. Лицо Лэй заострилось от охватившего её гнева, она издала воинственный клич и побежала на них, занеся руку со скальпелем вверх..."
***
В ночь на 05 мая 1923: кошмар, после которого Мир вывернулся наизнанку...
– Не-е-ет!
– Кэш проснулся от собственного крика. Скатившись с кровати он со всех ног помчался к шатру Карнаров, возле которого уже столпились взрослые.
–
– Роман преградил другу дорогу, - Кэш, успокойся, ладно...
– Велишь успокоиться?
– Кэш ушам своим не верил. Напуганный до безумия, он готов был пойти на убийство, лишь бы добраться поскорее до своей девочки!
– Уйди с дороги!
– Уэсла там нет, а Джордж мертв. Понимаешь? Окончательно и бесповоротно.
– Кэш заторможено посмотрел на друга: и... что это значит? Карнар хищник. Если он мертв, значит на то дано согласие Совета, Старейшины или Кастуччи. И куда делся Уэсл?
– Мне по ху...! Что с Лэй?
– Кэш попытался обойти Романа, но тот его удержал, - Пусти!
– Она жива, - На лице Романа царила растерянность и обреченность.
– если ты об этом...
Из шатра послышался нечеловеческий вой, Кэш не сразу понял, что это его Лэй...
– Боже, Роман, немедленно пусти меня к ней!
– мужчина вырвался и побежал в шатер.
Картина происшествия ошеломила его. Разодранное в клочья тело Джорджа лежало посреди шатра в огромной луже спекшейся крови. Бездыханное тело молодого льва рядом. С рваной раной на брюхе. Селджо или Кишлэй? Лэйэлия Карнар... Лэй "волчонком" забилась в угол между матрасами и комодом, выставив перед собой окровавленную опасную бритву. Приняв обороняющуюся позу, полукровка сипло рычала на не смеющих приблизиться к ней взрослых, готовая в любой момент... любого из них атаковать...
– Лэй!
– Кэш бросился было к ней и чуть не "получил" лезвием по шее. Роман успел в последний момент оттащить его. Лэй угрожающе зарычала, оскалив маленькие острые зубки, нанося по воздуху быстрые смертельно жалящие удары бритвой перед его носом. Глаза казались черными от ослепивших её: паники, страха и звериной ярости. Чужие. Холодные. Она смотрела на него, как загнанная собаками в угол смертельно раненная лиса, готовая отбиваться до последнего. Медленно умирая от заполняющего его ужаса, Кэш прикрыл рот задрожавшей рукой.
– Она не узнает меня!
– Я пытался тебе объяснить!
– Роман силой оттащил Кэша дальше, самому больно смотреть на скулящую маленькую врединку - Карт убил Джорджа у неё на глазах. Лэй, кажется... повредилась в уме... никого из нас не подпускает. На всех бросается с ножом.
– Он заставил друга смотреть на себя.
– Кэш, мне очень жаль.
– Лэй...
– на пороге шатра стояла заспанная Марселька, сонным взором обводя "бардак" шатра, пока её округлившийся от шока взгляд не упал на Лэй, забившуюся в угол, - Ой!
Лэй что-то нечленораздельно пробормотала и Селена рванула к ней. Роман побежал было дочери наперерез, но Кэш хладнокровно удержал его на месте, ухватив за плечи. Марселька влетела в Лэй, опрокидывая девочку на спину. Маневр был был настолько резким, что бритву выбило из руки Лэй и она со звоном скользнула на настил шатра, откатываясь в сторону. Лэй, стиснутая в медвежьих объятьях, жалобно
заскулила и, откинув голову на пол, горько расплакалась, устало снося прикосновения чужих рук...
–
– задыхающийся от ужаса Михеев таращился на Кэша не верящим взором, - Ты хоть понимаешь, что она могла убить мою дочь? Я спас тебе жизнь, удержав от неё, а ты...
***
24.06.1519. Италия. Феррара. Дом Альфонсо д"Эстэ, герцога Феррары, Модены и Реджио
Альфонсо вошел в покои своей супруги Лукреции, в девичестве ди Борха. Она вальяжно сидела на диване, откинув голову на подголовник, пустым взором уставившись в бездну. Пальцами она играла с длинным мундштуком из слоновьего бивня, из которого торчал остаток опийной самокрутки. Напротив неё, в кресле, сидел Франциско Гонзага, его зять, муж старшей сестры Изабеллы, многие годы бывший другом и партнером по охоте, пока не попал под очарование Креции и не сделался ее Тенью. Слуги клялись, что меж ними ничего не происходило, пока он отсутствовал. Она, как всегда, смотрела в никуда, а Сиско - на нее. И было в этом нечто дьявольское, пугающее... После обращения жена впала в апатию и оставалась безразлична к окружающему миру.
– Я же просил тебя, больше не приносить ей опия, - раздраженно зарычал Альфонсо, вырывая из руки Креции мундштук с самокруткой.
– Ты делаешь из неё чертову наркоманку!
– Не ори!
– Гонзага резко поднялся на ноги, злобно уставившись на него д"Эстэ.
– Не стоит...
***
Боль... спустя столько лет после утраты Альфонсо она ещё теплилась в ней... затертая на корню, выжженная бессильем и равнодушием. Ничего не осталось: чувства угасли. Боль, пустота и тоска стали её "заклятыми" подружками и постоянными спутницами.
– ...посмотри, на кого она стала похожа!
– пробился до её сознания сердитый голос: едва знакомый, злой.
– Гонзага, объясни, какого хера охранять водную гладь, если она 18 лет ни разу рябью не пошла? Зачем ей эта наркота? Она даже не понимает, где находится!
– Ты слов не понимаешь, Альфонсо?
– подскочив к нему, Сиско оттолкнул д"Эстэ от Кеси.
Альфонсо? Это имя резануло ее, будто тупым тесаком по едва затянувшейся ране...
...Креция подняла на Альфонсо абсолютно выцветшие глазницы. Мужчина сделал шаг назад, не в силах поверить, во что ее превратила скорбь по былому. Она молча прожигала в нём дыру. Даже ему, человеку с военной выправкой, выдерживать такой жесткий взгляд было невероятно трудно. Смотреть в глаза любимой и понимать, что её "там" уже нет. Наркотик убил её разум прежде, чем тело. И то, что он оставил от тела...
– Слуги доносят, что ты ничего не ешь.
– Он отвернулся от Кеси, с упреком посмотрев на Сиско, мол, ты тут для чего? Господи, как тут душно и темно..
– Знаю, что у тебя сейчас особая диета, но это ни хера не значит, что ты можешь сидеть на одном опии.
Ты должна питаться, как все. Если ты не будешь есть и пить, то умрешь. Понимаешь?
– Никто не умирает дважды, - ее голос казался замогильным - слуги не все докладывают тебе. Я питаюсь регулярно. Оставь штору в покое, понял?
– её тонкая кисть ухватила его за руку и дернула назад с такой силой, что он оступился и упал на колени. Она поднесла к губам пиалу с опием и, сделав маленький глоток, вернулась на диван. Её тонкие побелевшие губы слегка дрогнули, когда острый кончик розового язычка снял капельку настойки с уголка рта.
– Не стоило тебе, д"Эстэ, приходить сюда...