Я тебя придумала
Шрифт:
— Я тоже, — кивнул обычно до крайности молчаливый Гал. — И у меня был друг. Настоящий и верный.
— У меня была вера в то, что когда-нибудь я найду место в этом мире. — Тор подмигнул мне. — Конечно, детство и юность не были радужными, но, в конце концов, жизнь только начинается!
— А у меня были мечты, — сказала Милли, и от этого её признания потеплело в груди. — Мечты, которые вели меня вперёд, и благодаря которым я всё-таки сбежала из Эйма.
Тихий голос Рыма, напомнивший мне голос Олега сейчас, как никогда раньше, наполнил душу спокойствием.
— А у меня была ты, Лиша. Ты была у меня даже
Я повернулась к брату, чтобы заглянуть в любимые глаза, по которым я никогда не перестану скучать, когда меня вдруг коснулся разум Ленни, а следом за ним, как всегда, в душе поселился и словно замурчал маленький котёнок.
Она ничего не стала говорить, но почему-то тишина безо всяких слов, воцарившаяся в моей голове, и ласковое ощущение пушистого комочка где-то в груди, значили для меня гораздо больше, чем миллионы возможных слов.
Раньше я не знала, что можно вот так мысленно молчать вместе.
Словно обнявшись душами…
За пределами повествования
Здравствуй, Интамар!
Я находился в Эйме, у Робиара, по известному тебе делу, когда по «переговорнику» со мной связался твой первый советник. Тарс сообщил о том, что у Марин начались роды.
Твоё прощение успокоило тогда девушку, но её до сих пор грызёт чувство вины за то, что она сделала с Леменой и Робиаром. Поэтому я попросил Тарса немедленно сообщить мне, если у Марин начнутся роды в моё отсутствие.
Она умерла. Мальчика назвали Ибором в честь отца девушки.
В таком возрасте, к сожалению, невозможно определить, явилась ли смерть Марин следствием проклятья Тени, или причина была в слабом сердце. Ты называешь меня великим и всесильным, Интамар, но в этот раз я не смог ничего сделать. Впрочем, как и в случае со смертью Лемены.
Пока могу сказать только, что Ибор не владеет ни одним из возможных Источников. Однако это не значит, что мальчик не является Тенью. Правда, я не замечал в Марин ненависти к собственному ребёнку. Она ненавидела лишь твоего брата, но, возможно, что эти чувства постепенно в её сознании переметнулись к ещё нерождённому Ибору.
Что с ним делать — решать тебе, Интамар. Пока ребёнок столь мал, мы можем убить его, учитывая, что в будущем он может стать Тенью. Только избавь меня от исполнения приговора — пока малыш ни в чём не виноват.
Если же ты решишь сохранить Ибору жизнь, позволь оставить мальчика во дворце. Учитывая возможный риск, я могу за ним приглядывать.
Насчёт дела, из-за которого я ездил в Эйм — пока результатов нет, но Робиар обещал оказывать мне всяческое содействие в поисках. В магии крови я, к сожалению, не очень силён, что бы ты там насчёт меня себе ни думал.
Твой друг Аравейн
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Дориана
Они с Лу в это время выходили после длинного и изрядно утомительного урока по истории, и от обилия информации у Аны немного болела голова.
В конце коридора промелькнуло изумрудное платье, взметнулись алые волосы… а следом императрица почувствовала, как на неё нахлынули чужие чувства.
— Интересно, — пробормотала Ана, вглядываясь в конец коридора, где уже скрылась фигура незнакомки.
— Ты про что? — спросила Лу, которая уже знала, кто промелькнул у них на пути и куда именно направился.
— Там, — Ана махнула рукой, — прошла какая-то девушка. Рыжая.
— А-а, — Лу улыбнулась. — Ты наверняка поняла, что она чувствует?
Императрица вздохнула.
— Я бы не назвала это пониманием. Но у неё на сердце такая горечь, что у меня во рту даже какой-то нехороший привкус появился.
Луламэй нахмурилась.
— Горечь? У Эллейн? Действительно, интересно…
— А кто она, эта Эллейн? Я раньше её не видела.
Принцесса немного смутилась. Она осознавала, что рыжеволосая девушка значит для императора и какую работу делает для него и Люка, но рассказать всего Ане не могла. Просто потому, что считала — это должен объяснять Эдигор.
— Спроси у Эда. Он знает всё и сможет объяснить лучше, чем я.
Ана кивнула, вновь задумчиво уставившись на конец коридора. Рыжеволосая девушка уже была далеко — императрица не чувствовала больше горечи.
.
Эдигор сидел за столом и что-то писал, когда Эллейн бесцеремонно распахнула дверь, ведущую в его кабинет, и, шагнув за порог, резко и как-то отчаянно выдохнула:
— Эд…
— Что случилось? — Император немедленно отложил в сторону перо и встал из-за стола. Элли, странно всхлипнув, бросилась ему навстречу, обняла изо всех сил и прижалась всем телом.
Она впервые плакала при Эдигоре. Тихо, почти беззвучно, он только чувствовал, как постепенно становится влажной рубашка на груди, и слабо вздрагивают плечи Эллейн.
— Элли? Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Наконец она подняла голову. В глазах стояли слёзы, щёки были мокрыми, губы горестно кривились.
— Я убила отца.
Эдигор вздрогнул.
— Что?..
— Мне всегда хотелось знать, почему меня ненавидела мама. — Элли говорила это, не отводя заплаканных глаз от лица императора, словно пыталась там что-то прочесть. — Именно так возникает проклятье Тени — когда мать ненавидит собственного ещё не рождённого ребёнка. Я так хотела знать… С самого детства. Что я сделала? Почему мама ненавидела меня настолько сильно, что я стала Тенью? И сегодня я наконец узнала… Я нашла её дневник. — Эллейн подняла руку и вытерла слёзы с щёк, а потом горестно ухмыльнулась. — Маму выдали замуж, когда она была очень молодой, у семьи были огромные долги и они решили пожертвовать одной дочерью. Отец был старше мамы на двадцать лет, и вместо того, чтобы пытаться наладить отношения с женой, он, видимо, решил, что имеет на неё право, и брал силой. Мама описывала это всё в своём дневнике. Все те ужасные ночи, когда она старалась терпеть, зажимала себе рот, чтобы не закричать… И я не выдержала, я пошла к отцу, когда узнала обо всём, хотела просто поговорить…