Я - твое наказание

Юнина Наталья

— Я оставлял тебе ссылки на сайты по половому воспитанию. Ты их не открывала, что ли?

— Моё половое воспитание прошло лучшим образом в деревне. Без твоих ссылок в курсе, откуда берутся дети.

— Время покажет. Короче, у тебя всё мхом зарастет за годы нашего брака, если я останусь в стороне.

— Фиктивного брака.

— Ну так вот, — как ни в чем не бывало продолжает он, поднимая вверх подол моей сорочки. — Я решил тебе помочь удовлетворить физиологические потребности. И это не обсуждается. Сейчас буду делать тебе приятно с помощью моих волшебных

рук, а там, может, и ещё что-нибудь подключу жизненно-важное.

— А я потом это что-нибудь тебе откручу. Оно тебе надо? Слезь с меня. Страшилку свою длиннопялую удовлетворяй, — ну куда меня несет!?

— Ладно, — усмехнувшись, произносит Вадим. — Сегодня только руки.

— А ты их мыл?

— По локоть с пемзой.

— А ногти пострижены?

— До крови. И обработаны доместосом.

— Стой!

— Уже стоит.

Глава 18

Нет, мне в этой борьбе не выиграть. Чувствую себя даже не никчемным желе, а подтаявшим на солнце мороженым, у которого уже нет шансов принять исходный вид, потому что его тупо размазали по асфальту. В моем случае на кровати.

И нет, не настолько Вадим меня удерживает, чтобы я не могла его оттолкнуть. Смотря на его озорную улыбку и какое-то мальчишеское поведение, желание поддаться возрастает в стократ. Не в силах выдержать его взгляд, закрываю глаза и тут же ощущаю его губы на своих.

Целует нарочито медленно, желая вовлечь меня в процесс. Ладонь, задравшая ночнушку, уже проходится по внутренней стороне бедра и это, как ни странно, не отрезвляет.

А вот то, что во рту ощущается терпкий вкус алкоголя — да. Спасибо, что пахнет не чужими женскими духами. Однако алкоголь становится пусковым крючком дабы все прекратить. Упираюсь ладонями в грудь Даровского и наконец отрываюсь от его губ.

— У нас только по пьяне может быть, да?

— Глупости не говори, а?

— Почему глупости? В день свадьбы напиваюсь я, и ты методично меня соблазняешь, сейчас решил поменять роли и напиваешься ты.

— Считай это анестезией.

— Анестезией?

— Да. Чтобы, если решишь расквасить мои яйца, было не так больно, — пытается отшутиться, но мне настолько не смешно, что почему-то хочется расплакаться.

— Я тебе соврала. Меня не лишал девственности Артем. Меня ее вообще никто не лишал. И меньше всего я хочу, чтобы меня отымели под градусом. Так понятно?

Это, наверное, звучит глупо и жалко, но вместе с тем я испытываю какое-то облегчение.

— Что и требовалось доказать, — откатывается на спину и тут же начинает усиленно тереть ладонями лицо. — Я не настолько пьян, чтобы не отдавать себе отчет в своих действиях. Точнее я вообще не пьян. И сейчас, и на абсолютно трезвую голову способен признаться и себе, и тебе в том, что хочу тебя.

— А я другого хочу.

— Ты не знаешь, что такое секс, поэтому априори не можешь понимать хочешь ли ты его или нет.

— Ты не понял меня.

— Прекрасно понял. Можешь отплясывать ламбаду, твоя взяла.

— Ты о чем?

— Что ты хотела? Любви? Ну

так поставь галочку. Бородатый предпенсионер в тебя влюбился. Правда, ему проще с «бабками» общаться, а не с «внучками». Так что придется подстраиваться обоим, «внученька», — и вроде все это сказано с сарказмом, но я цепляюсь вовсе не за внучку и предпенсионера.

— А ты ничего не путаешь? Точно влюбился?

— Ой, трудный вопрос, малыш. Вероятнее всего, да, иначе не знаю, как объяснить тот факт, что вместо того, чтобы не усложнять себе жизнь и жить как жил, я впервые совершаю дичайшую дичь, которую даже в башке стыдно анализировать.

— Например? — приподнимаюсь на кровати, опираясь на локоть.

— Например, тебе пора спать, лапочка, — а вот сейчас это уже выглядит как издевка.

— Я не хочу спать.

— Ну не все же нам получать то, что хочется. Иногда нужно и потерпеть, — это он сейчас обо мне или о себе? — Спокойной ночи, дорогая, — вот уж не ожидала, что этот гад щелкнет меня по носу.

Странные ощущения. Вроде бы испытываю какой-то подъем от его слов, пусть и сказанных в типичной гадкой манере, но одновременно и грусть от того, что он уходит. И лучше бы не поворачивался у самой двери. Смотрит так самодовольно.

— Если ты хочешь, чтобы я остался, достаточно это сказать через рот словами. Можем для разнообразия вместе поспать.

— Не хочу.

— А ну да, я ж пьяный. Иду трезветь. Сладких снов.

Так и хочется запулить в него подушкой, но я каким-то чудом держусь. Сна ни в одном глазу. Подсчет овец не помогает. Так бы и маялась на кровати, если бы не звук на улице. На кой черт я встаю с кровати — не знаю.

Я, конечно, та еще наивная идиотка, но тут даже моя наивность дремлет. Ну куда можно поехать в двенадцать ночи? Козел! Одно радует, что он не за рулем. Хоть никуда не врежется.

Сдергиваю с себя раздражающую шелковую ночнушку и откидываю в сторону. Надеваю пижамные штаны вместе с топом и закрываю дверь. Забираюсь в кровать, накрываясь по самую макушку одеялом. Почему-то становится холодно. И если бы не настойчивый сигнал смс, я бы ни за что не выбралась из-под одеяла.

00:11

«Вот, чтобы бывает, когда люди не умеют разговаривать. У меня уши горят, прекрати меня костерить. Не ревнуй. Я не трахаться поехал. Спи»

Ну и…ну и паризит же! Однако это сообщение, так и сочащееся сарказмом, помогает мне не только расслабиться, но и заснуть, несмотря на внезапный холод.

* * *

Чувство такое, что меня приковали спиной к разгоряченной батарее и чем-то придавили бок и живот. Жарко. И это жуть как контрастирует с тем, что я засыпала, борясь с холодом. Не открывая глаз, понимаю, что это за странные ощущения. Я заболела. Снова черт возьми. Странные ощущения в носу. Точнее запах. Очень знакомый. Цветочный. Как…сирень. Открываю глаза. Благодаря полоске света из-под штор я понимаю, что сейчас не только утро, но и то, что на прикроватной тумбе стоит…ведро с сиренью. Ее так много, что рябит в глазах.