Я в моей голове
Шрифт:
– Шифровался, - отшутился я. (Не надо мне лишних подозрений, тем более в гениальности).
– Евгения Сергеевна, я вот что еще у Вас хотел попросить. Вы можете оценить мой музыкальный слух и мой вокал?
– решился я.
– Со слухом, я тебе сразу скажу - более, чем хорошо. А вокальные данные...? Спой чего ни будь, - предложила она.
Я повернулся к Толику, убирающему свой аккордеон. Увидев его умоляющие глаза, вздохнул и не стал выпроваживать его из класса. Задумался:
– Что спеть? Н ромашки же?
– вспомнил понравившуюся когда-то песню юности и начал:
Ребята, надо верить
Когда-нибудь весенним утром ранним
Над океаном алые взметнутся паруса,
И скрипка пропоёт над океаном.
Над океаном алые взметнутся паруса,
И скрипка пропоёт над океаном...
Стою, смотрю на задумавшуюся учительницу. В ходе песни она опять повернулась к пианино и стала подбирать мелодию.
По окончании спросила:
– А эта песня откуда? Я ее не слышала.
За это я не опасался. Услышу ее нынешним летом. Поэтому смело заявляю:
– В пионерлагере слышал.
– Странно. Хорошая песня, если бы я ее слышала, запомнила. Еще раз спой, пожалуйста, я мотив подберу.
– А с голосом как у меня?
– меня интересовало другое.
– Хорошо у тебя с голосом. Я еще не определила твой диапазон, но петь ты можешь, даже на сцене. Конечно не оперной. Ну что, споешь?
– ее другое интересует.
Я повторил на бис. Она уже довольно правильно подыгрывала мне мотив. Потом схватила нотную тетрадь и стала записывать ноты, опять проигрывая мелодию на пианино. Закончив спросила:
– Слова напишешь?
– У меня почерк неразборчивый, - отговорился. Заметил непонятный внимательный взгляд Толика на меня. Учительница прямо в нотной тетради записала слова песни. Потом шевеля губами и покачивая в такт головой, видимо про себя, пропела песню.
Закончив, она опять на меня посмотрела:
– Ты сам не желаешь выступить на концерте?
– В качестве кого? Вообще-то, я не планировал пока на сцену, - многозначительно ответил.
Она не сразу, но выцепила слово "пока".
– Певца конечно. А почему пока?
– заинтересовалась.
– Гитару приличную ищу. Вот буду уверенно играть, тогда можно будет подумать, - закинул пробный шар.
– У меня есть гитара. Я могу Вам подарить ее. Я все равно на ней не играю, - вдруг влез в разговор Толик. (Вот тебе и мужичок!) Да еще на Вы меня назвал. Дела! Я на него посмотрел по-новому:
– Спасибо. Дарить ничего не надо. Если гитара приличная - куплю, если твои родители не будут против и назовут цену, - обломал я его благородный порыв. (Чего это его подвигло?) Я чего-то не понимаю?
– Не надо ничего дарить. Я могу помочь тебе с гитарой. "Ленинградка" тебя устроит?
– вмешалась Евгения Сергеевна. (Не фига себе!) Не было гроша, а тут алтын!
– Конечно. Если цена приемлемая, - тут же отзываюсь я. (Еще бы). Ленинградки - лучшие гитары в Союзе.
– Приемлемая, - утверждает она.
Я начинаю подозревать эпидемию небывалой щедрости.
– А это Ваша гитара?
– подозрительно спрашиваю.
– Это не важно. Договоримся, - ответила, чуть смутившись.
Я взглянул на нее по-новому. А она еще совсем молодая. Лет 30, наверное. Стройная и симпатичная. Гитара друга, скорее всего. (Что-то раньше я этого не замечал). Наверное, срабатывал стереотип ученик - учительница.
– Договоримся, - отзеркалил ей и виновато улыбнулся Толику.
– Тогда у меня будет условие. Ты выступишь на школьном концерте к 8-му марта.
Я, конечно, могу кровь сдать за "Ленинградку". Но выступать!? Поторгуемся:
– Тогда и у меня условие. Мне нужен хороший репетитор по гитаре. Платно, - добавляю.
Теперь она задумалась.
– Сейчас, так сразу, ничего не могу сказать. Надо переговорить кое с кем, - отвечает, погрузившись в раздумья.
– Спасибо за помощь. Мы пойдем? Перемена уже, - киваю Толику на выход. Учительница задумчиво кивает, не вставая со стула.
В коридоре около двери класса столпились малолетки. Наверное, пришли на урок и не решились нас прервать. (Уши грели?) Окинул взглядом молодые лица. Не похоже. Галдят слишком. В коридоре остановил Толика:
– Все, что слышал - никому! Забыть!
– А для танца?
– испуганно, чуть ли не прошептал.
– А для танца надо. Как же будете репетировать?
– удивляюсь и продолжаю: - Завтра и на концерте ты должен играть, как аккордеонист-виртуоз.
Улыбается.
– Сергей! А можно мне - на секцию к вам, - вдруг спрашивает он.
– Конечно. У нас все ходят, кто хочет. (Тут понимаю подоплеку вопроса.)
Сколько таких домашних милых мальчиков сидят по домам, радуя своих мам примерным поведением и отсутствием влияния улицы. И страшно завидуют более активным, смелым и независимым сверстникам. Так появляются и развиваются комплексы. А потом вырастают тюфяки, не способные постоять за себя и близких или негодяи, упивающиеся властью, третирующие подчиненных и более слабых.
– Конечно, приходи. У нас скоро будет боксерский инвентарь. Можно будет удары отрабатывать, - повторяю и подмигиваю ему.
– Я обязательно приду!
– радостно кричит он, убегая со своим аккордеоном.
Взгляд со стороны.
Евгения Сергеевна задумчиво глядя на заполнявших класс шестиклассников, пыталась разобраться в своих ощущениях в отношении Соловьева, сегодня открывшегося ей с другой, неизвестной и даже пугающей стороны. В процессе общения, она не могла избавиться от ощущения, что разговаривает с опытным взрослым человеком, а глаза видели знакомого подростка. Когда она преподавала в его классе, Соловьев немало ей потрепал нервы. Один из самых недисциплинированных учеников в школе. Не раз она его выставляла за дверь, чтобы не срывал урок и не мешал ей и другим. А сегодня он с ней разговаривает, как взрослый человек, твердо знающий, чего хочет и уверенно добивающийся этого. А как он голосом исполнил мелодию? И в ходе воспроизведения на инструментах подавал дельные советы. Правда, музыкальной терминологии он не знает. Да и откуда? Слух оказывается у него прекрасный. Голос хороший. Мелодию и замечательную песню он исполнил неизвестные. Да еще эти многочисленные, интригующие слухи о танце, придуманный якобы им и сведший с ума старшеклассниц. А песня такая романтичная - как раз для подростков. Надо у коллег и знакомых музыкантов при случае поинтересоваться про эти произведения. Она не могла понять, как подросток за какой-то год, что она с ним не общалась, смог так кардинально измениться. Она даже не подозревала про его слух и голос. Да и к ее урокам он никогда серьезно не относился. А сегодня она увидела совсем другого человека. Причем взрослого. Надо поговорить с его классным руководителем. Вроде в девятом - ведет класс Валентина Ивановна. И надо повнимательней присмотреться к нему - заключила она.