Я вам любви не обещаю
Шрифт:
Столь яркая красота не могла оставить его равнодушным и, конечно же, затронула тайные струнки души, заставляя чаще биться сердце, кровь быстрее бежать по жилам. Недаром же щёки весь вечер полыхали румянцем, стоило ему встретиться взглядом с Олесей. «Но, Боже! Как же нехорошо всё вышло! — вздохнул поручик. — Ведь Бахметьев просил руки mademoiselle Епифановой, и она ответила ему согласием, стало быть, и думать о ней не стоит». Тем более что такой барышне, как Олеся, ему совершенно нечего предложить.
Уже то, что Бахметьев согласился ввести его в дом к Епифановым, было неслыханной удачей. Его приветливо встретили только
Подняв воротник шинели, Вершинин зашагал дальше. Пройдёт не один десяток лет, прежде чем ему удастся дослужиться до чина полковника, прежде чем удастся собрать какое-никакое состояние, может быть даже купить небольшую усадьбу. Уйдёт безвозвратно молодость, увянет красота, которой так щедро наделила матушка-природа, а там и старость не за горами. Да и страсть к азартным играм не раз подводила его. Он мог на протяжении года во всем себе отказывать, экономя каждую копейку, а потом спустить за вечер все сбережения. Кое-какие средства он получал из дома, но то случалось нечасто. Бывало, что и по нескольку месяцев родные не присылали ему ничего кроме писем.
Константин Григорьевич осознавал, что хорош собой, что нравится противоположному полу, потому надеялся, что сумеет очаровать не слишком красивую девицу с хорошим приданым. Ему уже довольно многого удалось добиться на службе, его довольно охотно принимали в приличных домах, правда, не во всех. Финансовое положение было таково, что он никак не мог считаться приличной партией, потому маменьки хорошеньких девиц старались своих чад и близко к нему не подпускать, опасаясь, что он легко мог бы вскружить голову любой из них.
Одно время, после встречи с mademoiselle Воробьёвой, Константин оставил, было планы о женитьбе по расчёту. Судя потому, что Вера Николавна служила гувернанткой, о приданом и речи не могло идти, но даже это его бы не остановило, коли бы судьба вновь свела их. Он часто фантазировал себе о том, что встречает её в Летнем саду, и она позволяет ему за ней ухаживать. Они часто гуляют, говорят на различные темы, а потом он, набравшись смелости, просит её руки. Правда, о том, что будет потом, он старался не думать, ибо ему сложно было представить, каким образом, он сможет содержать семью на триста целковых жалованья, что получал.
Но зато красавец-поручик был желанным гостем в салонах стареющих светских красавиц. Ему неоднократно делали тонкие намёки, что в обмен на его благосклонность могли бы разрешить его финансовые затруднения, но от столь лестных предложений он неизменно отказывался, не собираясь становиться Жигало, игрушкой в руках какой-нибудь престарелой светской львицы.
За этими грустными размышления Константин Григорьевич и не заметил, как дошёл до доходного дома, где арендовал крошечную квартиру почти под самой крышей. Вершинин легко поднялся по ступеням, отпёр замок в двери и вошёл внутрь. Лампу он зажигать не стал. Портьеры на окнах не были задёрнуты, а из-за выпавшего снега было довольно светло, чтобы не натыкаться на мебель. Аккуратно повесив на вешалку шинель, Вершинин стащил сапоги и прошёл из передней в комнату, служившую ему и спальней, и гостиной, и кабинетом одновременно.
Из всей прислуги,
Все не давали ему покоя мысли о девицах Епифановых. Растревожила Олеся его сердце, а вот Натали напротив, не задела никаких струн в душе. Бахметьев прав был, когда говорил, что она умна, образована и довольна мила. От себя Константин Григорьевич бы ещё добавил, что она очень добра, но все эти достоинства меркли рядом с красотой её младшей сестры. А уж то, что Олеся столь недвусмысленно пыталась дать понять, что благосклонно приняла бы его ухаживания, и вовсе лишало покоя. Как бы то ни было, Вершинин решил для себя, что попытка увиваться за чужой невестой, чести ему не сделает.
Поутру поручик проснулся рано, едва забрезжил рассвет. Проспав чуть более трёх часов, он, тем не менее, чувствовал себя довольно бодрым и полным сил. Спать он лёг, не ужинавши, и потому утром от голода даже слегка кружилась голова. На Дворцовую площадь Константин Григорьевич отправился пешком, дабы не тратиться на извозчика, по пути зашёл в дешёвый трактир, заказал себе завтрак, что выходило дешевле, нежели содержать кухарку. Вершинин не жаловался, он привык. По крайней мере, он жил один и ему не приходилось ломать голову над тем, где взять средства, дабы содержать семью, как многим из знакомых ему офицеров. Скудное армейское жалованье давно стало предметом невесёлых шуток среди младших офицерских чинов. Чуть получше жили гвардейцы, а Константину Григорьевичу, как младшему адъютанту Главного штаба и вовсе было грех жаловаться.
Снегу за ночь намело немало, дворники чистили подъезды и дорожки к господским домам, мастеровые, рабочие, прислуга, спешили по своим делам, протаптывая дорожки в сугробах. Вершинин чуть замедлил шаг у цветочной лавки. Покупать цветы зимой было безумным расточительством с его стороны, но ему подумалось, что подобным подарком он мог бы дать знать Наталье, что заинтересован в продолжении знакомства с ней. Решившись, Константин Григорьевич толкнул дверь и вошёл внутрь. От цветочного аромата, витавшего в тесном помещении, закружилась голова. Молодая продавщица оценила его благосостояние одним взглядом, и улыбка тотчас исчезла с хорошенького личика.
— Чем могу служить, сударь? — вяло поинтересовалась она.
Вершинин промолчал, рассматривая выставленные на продажу цветы.
— Во что мне сей букет обойдётся? — указал он на белоснежные розы.
— Десять рублей, — не моргнув глазом ответила девица.
— Беру, — вздохнул Константин Григорьевич, доставая потрёпанное портмоне.
— Сами понесёте, али доставить? — поинтересовалась девушка.
— Доставить, — махнул рукой Вершинин, оплачивая ещё и услуги посыльного.
К букету поручик приложил свою карточку и короткую записку на имя Натальи. Указав адрес, он расплатился и вышел.