Я вас жду

Шмушкевич Михаил Юрьевич

И не вышел. А завуч, конечно, не дремлет, наводит тень на плетень, строчит новый приказ: «Уволить за прогул».

В один из тех дней я вместо того, чтобы утешить отца, не думая, ляпнула:

— Воюешь, воюешь без конца, себе нервы портишь, другим… Зачем всё это тебе, папа?

— Что-о?! — опешил он и подался всем корпусом назад, словно я ударила его. — Галка, что с тобой?! Ты, ты советуешь мне сделаться «правильным», гладеньким?! Не ожидал, не ожидал. Такой человек, Галка, — бесхарактерный или просто трус. Только из-за

таких у нас ещё не вывелись хамы и прочий хлам, который так и ждёт, что мы «заземлились». Они советуют: «Живи проще. Чего ты всем докучаешь? Что доказываешь?» — Он в сердцах опустил кулак на стол.

— Нет, Галка, нет! Учитель не зажжёт ученика, если сам не горит; не сможет воспитать активную личность, если сам ходит по земле бочком. Нет, нет! Поддаваться ловкачам? Никогда! Если вовремя их не остановить, не дать по рукам, то они возведут жульничество в норму жизни. Решено — я еду в обком. Правда, Галка, есть, и я её найду! — эту фразу отец произносит с особым душевным подъёмом.

Я всегда презирала анонимщиков, патологических жалобщиков, которые в малейшей чужой ошибке видят коварный умысел, чёрное дело, но тут отец был прав. Его позиция стала и моей.

В область он не поехал, так как ночью у него начался сильный кашель, а когда стало светло, я увидела на подушке следы крови. «Опять!» — ужаснулась я. На Одере отец был снова ранен, в лёгкие. Крохотный осколочек изредка давал о себе знать.

Оставив больного на попечении соседки, бабки Веры, я сама поехала в область, так как считала, что торжество справедливости явится для него лучшим лекарством. Пришла в обком — все на пленуме. Тут же я случайно узнаю: в область приехал министр просвещения, остановился в гостинице «Лебедь». Подкараулила его, остановила в вестибюле.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Ловкач берёт верх, заставляет честных людей заземляться, — изрекаю то, что всё время держала на языке. — Товарищ министр, блоха одолевает льва…

Он в полном замешательстве невольно подался назад. Затем поправил очки и чуть озабоченно спросил:

— Нельзя ли попроще?

— Можно попроще. Почему же… Простите, конечно, за столь смелую аллегорию, но и вам, мне кажется, известно о случаях, когда блохи одолевают львов. — И под его строгим взглядом перехожу к существу дела, не жалея красок.

21 июля, среда.

Дождь провожал нас и встретил. От станции до автобусной остановки недалеко, однако, несмотря на то, что бежим во все лопатки, промокаем до нитки. Не помогли нам и зонты.

Благо в автобусе Каменск — Сулумиевка полно свободных мест, и мы устраиваемся — лучше быть не может. Руслан прирастает к стеклу, принимается изучать новый для него мир: низенькие, утопающие в зелени, зигзагообразные улочки, редких прохожих с зонтами, кран, застывший над небольшой стройкой. А от озера, где полным-полно гусей,

особенно гусенышей, он в особом восторге. «Ух ты!» — то и дело восклицает он. Обмениваемся с Софьей Михайловной улыбками.

Наблюдаю за Русланом и думаю, что бывает очень полезно перевести забияку-двоечника из одной школы в другую. Новая обстановка — целительное средство. Он — новичок, а раз так, то для класса, стало быть, объект внимательного изучения. Не станешь же сразу в такой ситуации выставлять напоказ свой нрав!

Пока ловишь сдержанный шёпот за спиной, хочешь не хочешь, приходится держаться в рамках. Но мет правила без исключения. Бывает и наоборот — новичок с первой минуты появления в классе начинает вытворять такое, что сладу с ним нет.

Автобус выбирается на асфальт, рывок — Каменск остаётся позади. А впереди, куда бежит чёрная блестящая лента, пляшет чистый голубой горизонт.

— Переодеваемся и — в поле, — говорю я Руслану.

На его лице крайнее недоумение. Поясняю: уборка хлебов на школьном поле, как и во всём колхозе, сейчас в полном разгаре, каждая погожая минута дорога. На страду, можно не сомневаться, вышли все сулумиевцы, стар и млад.

— У нас каждый третий старшеклассник — механизатор.

— А ты? — задаёт Руслан с места в карьер вопрос.

— О, Галина Платоновна заправский комбайнёр, — отвечает за меня Софья Михайловна.

Мальчик смотрит на нас с недоверием, не пошутило ли.

— Серьёзно, серьёзно, — кивает головой наша француженка. — Директор нашей школы настаивает, чтобы молодые педагоги, — особенно мужчины, — овладевали и профессией механизатора. А Галина Платоновна тут всем пример.

Мальчик переводит взгляд на меня, почёсывает свой короткий веснушчатый нос. Догадываюсь: он горд, что я такая, и в то же время это его задевает за живое.

— Ха, — произносит он с иронией. — Комбайнёр, тракторист, велика важность! Стоит только захотеть, каждый сможет.

— Безусловно, — уступаю ему.

Мы уже дома. Мой гость ест с аппетитом салат, приготовленный на скорую руку, и одновременно изучает дом, где ему придётся немного пожить. Конечно, в сравнении с его городской квартирой эта бедновата.

Взгляд Руслана останавливается на портрете в рамке под стеклом, висящем над стареньким диваном.

— Твой папа?

— Мой.

— Вишь, я сразу узнал. Усы…

— Отец начал их отращивать уже после госпиталя… Где-то у Одера.

— Ух ты, Берлин, значит, освобождал!

— Нет, Руслан. Он снова был ранен и тяжело. Осколок в лёгких осел. Поэтому так рано…

Мальчик сочувствует мне без слов. Об этом говорит тревожная морщинка поперёк его лба.

Затем выходим на крыльцо. Руслан, закинув руки на голову, внимательно смотрит по сторонам. Он очарован красотой незнакомого ему мира. Густая тишина, пьянящие запахи и неповторимые краски…