Я, Великий И Ужасный

Кацман Изяслав

Как только уплыли после драки и последовавшего суда тагирийцы, Тшур-Хапой привёз вторую за сезон партию тенхорабитов (почти поголовно женщин и детей, чьи мужья и отцы добирались до Пеу "односторонними" матросами на кораблях других купцов). По идее говоря, лучший друг Идущих Путём Света и Истины должен был появиться ещё месяца полтора назад, чтобы успеть до штормов вернуться домой. Но что-то не срослось не то у него, не то у тоутских сектантов. И теперь у торговца нарисовывалась перспектива проторчать дождливый сезон в Мар-Хоне. В свою очередь это означало, что двух плаваний за следующую навигацию у лучшего друга тенхорабитов может не получиться. Что влекло недополученную прибыль.

Не удивительно, что наше с Шонеком с предложение в следующий сезон кроме пассажиров доставить прикупленные в Кабирше полсотни или чуть больше "четвертей" олова почтенный

негоциант воспринял с энтузиазмом: металл, в отличие от двуногого или четвероногого груза, есть-пить не просит и вообще требует меньшего комфорта - главное, правильно распределить слитки в трюмах и закрепить понадёжнее.

Как "четверть" я перевёл для себя с вохейского название, обозначающее, не трудно догадаться, одну четвертую долю обычной местной единицы измерения товаров. В данном случае подразумевалась четверть кабиршанской "меры" - то есть литров шесть или семь. Учитывая немаленькую плотность олова, должна получиться увесистая чушка, которую, тем не менее, вполне по силам тягать здоровому взрослому мужику.

Для начала было решено не посвящать Тшур-Хапоя в будущие планы, потому торговцу сообщили полуправду: дескать, закупаем для нужд собственной металлургии, попытались в "Стране чёрных" приобрести, а там с этим тяжело. Торговец, успев побывать, подобно большинству своих коллег, в мархонской медеплавильне, представлял масштабы нашего производства и наши потребности в олове. Поэтому выразил некоторое недоумение: дескать, на хрена его столько.

На сиё я ответил рассказом о планах по многократному увеличению выплавки - вон даже сами мастерские переносим ближе к месторождениям. А Вестник добавил, что цены на чибаллу всё время лезут вверх, не так резко, конечно, как лет десять назад, когда тюленеловы начали резвиться на просторах Земноморья, но всё же. Потому и решили закупить побольше за один раз. Да и от причуд кабиршанского Любимого Сына Потрясателя Земной Тверди никто не застрахован: а ну как взбредёт тому в голову вовсе запретить вывоз олова из своей страны. Сейчас-то только тагирийцы страдают, а могут и на всех запрет распространить.

Поверил лучший тенхорабитский друг нам полностью или нет, оставалось на его совести. Но согласился со столь выгодным предложением, немного поторговавшись для приличия вокруг своих услуг и попеняв по-приятельски, чего не заказали чибаллы весной - пара-тройка "четвертей" его бы совершенно не стеснила, а оказать небольшую услугу хорошим людям Тшур-Хапой всегда готов.

Наверное, хитроумный торговец рад был бы выступить в данной коммерческой операции не простым перевозчиком, но условия выставлены ему твёрдые: закупать олово будет Хиштта, а нашему другу отводится только роль транспортировщика - и так плату получит немалую.

На что же мы собирались покупать дефицитный, а потому и достаточно дорогой, металл? Ну, во-первых, до меня наконец-то дошли деньги за проданных в рабство вожаков мятежа "болотных червей". Причём неизвестный мне контрагент, не знаю даже, тоутец, вохеец или икутнец, прислал твёрдую валюту этого мира - вохейские золотые с профилем Тишпшок-Шшивоя, те самые "повелители". Конечно, десяток довольно тусклых кружочков - не бог весть, какая сумма. В операции с оловом это капля в море. Но тобеки по зёрнышку клюёт. Ракушки на север в свете имеющихся сведений никакого смысла везти не было - выгоднее будет их сбывать в Тагиру. А вот жемчуг другое дело. Я уже начал компанию по его сбору. Жителям деревень на берегу Тинсоксого залива было объявлено, что семья, предоставившая пять камней-из-раковины, будет на целый год избавлена от обязанности посылать мужчин за пределы Болотного края, а десять жемчужин освободят от повинностей и внутри Тинсока с Бунсаном. Ну и "сильным мужам" Вэйхона обещано было много заморских ништяков, если они до конца штормов предоставят Сонаваралинге-таки камней-из-раковины: чем больше перламутровых бусин, тем больше топоров, кинжалов, чаш и ярких тканей получат мои друзья. Вот типулу-таками "расжемчужить" не удалось - робкое вербальное поползновение со стороны вашего покорного слуги на сокровища своей перьеплащеносной подруги вызвало такой шквал негодования, что я по быстрому замял тему и больше к ней не возвращался.

Если же монет, вырученных от продажи жемчуга, не хватит на покупку всего запланированного олова, то Шонек пообещал по тенхорабитским

каналам занять недостающую сумму у тоутских или икутнских менял. Кроме этого Хиштта ухитрился за оставшиеся сутки, которые прошли между первым разговором об образовании нового торгового общества и экстренным отплытием тагирийских купцов после драки с папуасами и скоропостижного моего суда над причастными, переговорить с "чёрными". Сделал это подручный Вестника вообще-то с моей санкции. А вот чего конкретно он успел тем наобещать, оставалось только догадываться. Но результатом явилась кучка разномастных монет в качестве небольшого аванса за обещанный стратегический металл: по большей части серебро и даже медь всевозможной чеканки - от тагирийских прямоугольников с отверстием посередине до тузтских "чешуек", но была пара вохейских "повелителей" и даже один кабиршанский "землетряс". По прикидкам обоих тенхорабитов на десяток золотых эта мечта нумизмата тянула.

В итоге занимать пришлось не так уж и много по сравнению с общим объёмом сделки: всего шестнадцать десятков "повелителей". Жемчуг потянул на сорок пять десятков вохейских золотых, а два десятка монет у нас уже было. "Четверть" олова в Кабирше с учётом вывозной пошлины стоила чуть меньше одиннадцати портретов Тишпшок-Шшивоя - если точно, то десять целых девяносто пять сотых при переводе в привычную для меня систему исчисления. Откуда такая скрупулёзность, никто ответить не мог. Пятьдесят болванок обошлись в 548 "повелителей" - вообще-то точно должно быть 547,5, но округлять принято в большую сторону. А в общей сложности с учётом стоимости аренды корабля и расходов на продовольствие и воду вся торговая операция обошлась в шестьсот сорок восемь портретов Тишпшок-Шшивоя. Тагирийцы, же приплывшие чуть позже Тшур-Хапоя, готовы были купить доставленное олово за тысячу сто сорок один полновесный вохейский "тугрик", из которых десяток они уже давали в качестве аванса. Итого чистая прибыль должна была составить четыреста девяносто три монеты. И это учитывая, что перепродано не всё олово: на пять "четвертей" наложили лапу Чирак-Шудай с Тухупу.

Впрочем, вохейским золотом наши партнёры из "страны чёрных" могли заплатить меньше двухсот монет. Остальное предлагали взять частью серебром имперской чеканки, а частью расписками, оформленными ещё в Тагире на икутнских менял - с соответствующим дисконтом. Я начал придираться к "ценным бумагам", хотя точнее будет - "ценным тряпкам", натравив на покупателей Хиштту с Шонеком и приглашенного в качестве эксперта Тшур-Хапоя. Несколько боязно доверять каким-то кускам материи с текстом вроде бы на вохейском и непонятными оттисками.

Но "лучший друг тенхорабитов", подтвердив подлинность подписей и печатей, а также то, что процент, который возьмут за "обналичку" расписок менялы на Икутне, даже немного перекрывается предоставленным тагирийцами дисконтом, неожиданно начал докапываться до серебряных "тилихов".

Шонек со своими помощниками, основываясь на опыте полугодичного проживания в Тсонго-Шобе, считали, что десять "тилихов" соответствуют одному вохейскому "повелителю" - примерно такой была их покупательная способность в сравнении с вохейской валютой, и так они разменивали в случае нужды у местных менял. Тагирийцы один к десяти и предлагали оценивать - дескать, это для нас даже чуть выгоднее официального обменного курса, составляющего где-то 9,8-9,9 "тилиха" за один золотой. Мне было без особой разницы, какие именно деньги отправлять на север в оплату новой партии олова, и я уже собирался согласиться.

Но Тшур-Хапой заявил, что реальная цена - за один "повелитель" двенадцать, а то и тринадцать тагирийских серебряков - в зависимости от года чеканки. Старые "тилихи" можно и в двенадцать оценить, а новые - и тринадцати мало будет. Я, разумеется, потребовал разъяснений.

Оказывается, тагирийские императоры последние десятилетия, пытаясь компенсировать расходы на войны по округлению границ державы, то и дело балуются порчей денег, потихоньку увеличивая в "тилихах" содержание меди и свинца. Соответственно, чем новее монеты, тем меньшую истинную ценность они представляют. Во внутренних расчётах это не столь заметно, хотя доверие к национальной валюте подрывается и, цены потихоньку растут. А вот при внешнеторговых сделках порчу тагирийского серебра всегда учитывают. Крупные меняльные конторы держат в штате хорошего ювелира, который способен оценить состав монет. А прочие могут воспользоваться услугами "проверочных лавок". Ну, или менять через серьёзных игроков.