Я, Великий И Ужасный
Шрифт:
У меня с тенхорабитами пока что имелось только сто девяносто монет. Остальное существовало в виде расписок и тагирийского серебра непонятного качества. Впрочем, Тшур-Хапой утверждал, что гарантировано на Тоуте или Икутне за то и другое вместе взятое можно выручить не менее восьмисот сорока "повелителей" - а если повезёт, то на десяток-другой больше. Если приплюсовать к действительной и потенциальной наличности купленный корабль и "личную" расписку на шестьдесят шесть золотых, оказывается, что поступления от первой сделки даже выше номинальных тысячи ста сорока одной монеты. Вот только для новых закупок олова нужно куда больше денег. Тут даже очередная порция собранного жемчуга несильно поможет - ну будет ещё пара-тройка сотен "повелителей" в дополнение к имеющимся, но что это на фоне требующихся нескольких тысяч.
Исходя из
Подобное разделение возражений не вызвало. А вот когда я потребовал дополнительные сорок паёв за, так сказать, политическое прикрытие и предоставление территории для проведения операций, все три торговца в один голос возмутились. Впрочем, в конце концов, им пришлось согласиться на увеличении доли Солнцеликой и Духами Хранимой - выторговав, правда, вдвое меньшую величину. Ну да ладно, мы, дареои Пеу, народ не жадный. Тем более что я тут же объявил о передаче девяти выбитых долей в пользу тенхорабитской общины острова, добавив, обращаясь к Шонеку сотоварищи, что передаю паи всем Людям Света и Истины, которые поселились или ещё поселятся во владениях типулу-таками, а уж кого они назначат управлять и принимать решения - дело самих тенхорабитов.
По идее, кроме некоторой доли в прибылях я ничего не терял - сектанты и так реально занимались всеми вопросами, связанными с оловянной торговлей, за пределами Пеу, и, имей они такое желание, могли бы "обувать" меня как угодно. В общем - для меня сущая мелочь, а хорошим людям доброе дело сделал. Да самому приятно оказаться благодетелем в чьих-то глазах.
Шонек, когда купцы убрались восвояси, высказался коротко: "Это дорогой подарок. Достойный настоящего вождя. Мы с нашими братьями оценим его". Присутствовавшие на переговорах тенхорабитские старшины - и от только прибывших и теперь собирающихся двигаться к единоверцам на восток, и от самого Вохе-По, как туземцы окрестили поселение чужаков на отшибе от всего мира - были настолько ошарашены, что даже пробовали упасть мне в ноги, наперебой благодаря "достопочтенного господина" за щедрость. Я от такого несколько прихренел: папуасы как-то не проявляли подобных знаков уважения ни к кому, вплоть до таки и типулу, а вохейские торговцы полагали себя чересчур высокого полёта птицами, чтобы лебезить перед каким-то дикарским правителем.
Едва только урегулировали распределение долей и объявили в присутствии свидетелей из числа вохейцев и тагирийцев об учреждении нового торгового общества, так новые пайщики тут же приступили к переговорам с торговцами-"чёрными" об объёмах, ценах и условиях поставки и оплаты на будущее. Мне, глядя как две группы купцов обсуждают мельчайшие нюансы, стараясь вырвать друг у друга (хотя точнее подошло бы если не враг у врага, то конкурент у конкурента - точно) малейшую уступку, стало даже неудобно за ту дилетантщину, которую мы вместе с тенхорабитами устроили.
Перво-наперво обсудили возможные объёмы торговли. Конечно, несколько сотен "четвертей" металла, которые предполагалось закупить в следующий сезон в Кабирше, это капля в море потребностей Тагиры. К моменту, когда "тюленеловы" перекрыли путь скилнского олова на Восток, через вохейских купцов в "страну чёрных" шло не меньше пяти тысяч болванок в год: в основном с запада, но частично и кабиршанского. Ещё, наверное, столько же шло караванами через горные перевалы во внутренние провинции империи. Первые годы после захвата палеовийцами далёких островов у берегов Ирса те негоцианты, что специализировались на перепродаже стратегического металла, были просто в прострации от исчезновения источника доходов. Позднее резкий рост стоимости олова вкупе с увеличением его выплавки подданными Любимого Сына Бога Потрясателя Земной Тверди вызвали некоторое оживление, увядшей было, торговли: прибыльность от каждой сделки превышала прежние времена, но общие объёмы идущего в Тагиру олова, хоть и росли достаточно сильно год от году, всё еще не дотягивали до "Старого порядка".
Кстати, первые рейсы вохейских купцов к нашим берегам были
Впрочем, не гнушались торговцы и мелкой контрабандой олова - припрятать пару-тройку "четвертей" особого труда не составляло, а небольшое подношение таможенному чиновнику гарантировало полную незаметность незаконного груза. Вообще, складывалось впечатление, что на самом деле тоненький ручеёк нелегальных поставок вполне устраивал все стороны: и вохейские власти на местах, получающие с этого свой процент, и купцов, втридорога перепродающих металл, и тагирийцев, имеющих хоть какой-то его источник.
С объёмами поставок и опасностью обрушить нынешние цены вопросов не возникало: тройка "чёрных", как я понял, собиралась держать всю оловянную торговлю через Пеу в своих руках, сохраняя высокие цены. Мы-то в первый раз продали им олово по двадцать пять с небольшим "повелителей" за "четверть", а в Тагире оптовая цена приближалась в последнее время к тридцати шести золотым. В свете грядущего расширения торговли наша компания согласилась округлить стоимость до двадцати пяти портретов Тишпшок-Шшивоя - разумеется, после небольшого, но бурного обсуждения. И с перспективой дальнейшего снижения - скрепя сердце пришлось признать, что существенное увеличение предложения на тагирийском рынке должно рано или поздно вызвать падение цены. О том, что точно также, в соответствии с законами рынка, рост спроса на олово может привести к ещё большему его подорожанию в Кабирше, пока предпочитал не думать.
В итоге сошлись ориентировочно на 500-600 "четвертях" в следующем торговом сезоне - на такое количество хватало наших финансов и тех средств, которые реально было занять у менял на Икутне и Тоуте.
С платёжеспособностью покупателей в тоже время было не очень.... Тысяч пять в золоте и серебре они обещали наскрести. Остальное же предлагали коровьим молодняком (часть моей доли) и расписками (или это можно уже назвать векселями?) на те же Икутну с Тоутом. Вохейцы тут же предложили выступить посредниками по займу - почему-то их участие в качестве кого-то вроде поручителей должно было сократить дисконт, с которым бумаги превратятся в звонкую монету на севере. Немного поторговавшись, две тройки купцов пришли к выгодному для обеих сторон соглашению: треть из того, что тагирийцы выиграют от обещанного северянами снижения процента по обязательствам, должны были достаться нашему обществу. Учитывая, что оформить бумаг предстоит на шесть или семь тысяч золотых, а Кушма-Чика и Ко обещали поспособствовать снизить процент с сорока с лишним до тридцати, выигрыш "Оловянной компании" составит пару-тройку сотен "повелителей". Мелочь, а приятно.
В общем, обо всём договорились в те последние дни перед началом затяжных дождей со штормами, и разошлись корабли в разные стороны: "шухон" Тшур-Хапоя и отданная за долги тагирийская "лоханка" - на север, остальные суда "черных" - на запад. С набором экипажа, правда, пришлось помучаться: десяток моряков выделили со своих кораблей Кушма-Чика и Бухшук-Мишка, в том числе и исполняющего обязанности капитана. Остальных пришлось вербовать из моих папуасов и тенхорабитов. До Икутны "Пять перьев топири" чисто теоретически дойти были должны. А там уж на долгой стоянке, пока пережидается пора ураганов, Тунбал-Пакхыр дополнит экипаж до необходимой численности опытными кадрами.