Я влюблен в ужасную женщину, или Заколдованные конфеты Блум
Шрифт:
— Для меня большая честь была встретиться с вами, Ваше Высочество.
Найан ушел, а Фиджеральд Оваро, откинулся в кресле, почесывая свою лысую макушку. Ему не понравился визит этого господина. Очень не понравился.
Я смотрела на выписанную синей краской на стене надпись: «Я люблю тебя, Роза» и невольно вспоминала прочитанные стихи. В них говорилось об измене, и о горечи… Может быть такое, что этот загадочный серийный убийца просто обычный мститель? Не факт, что его возлюбленную зовут именно Роза. Быть может, важна именно
Хаски подошел к стене, будто бы повторяя руками движение убийцы и заново прописывая эту двойную фразу.
— Он ниже меня. Где–то на полголовы, — сделал вывод он.
— Почему вы так решили?
— Мне немного неудобно так писать — приходится наклоняться.
Кивнула.
— Хорошая работа, — не смогла не похвалить я. — Значит ищем мужчину среднего роста или даже немного ниже среднего.
— Подойдите сюда, — вдруг попросил мужчина.
Я послушно подошла. Невольно попробовала, так же как и Хаски, написать эту фразу в воздухе. Мне было бы удобно.
— Поняли? Он где–то вашего роста. Какой у вас рост?
Вздохнула. Похоже, судьба моя такая сегодня, чтобы выложить Дьволу все свои параметры: вес, рост, размер ноги…
— Метр шестьдесят. Но у меня каблуки еще сантиметров семь, — прикинула я.
Леонард кивнул.
— Вот и первая догадка. Ищем человека примерного роста — сто шестьдесят семь сантиметров. Плюс минус. Чем сделана надпись?
Он легонько ковырнул ее ногтем.
— Это синяя краска. Писали, судя по всему, кистью. Каждый раз стиль надписи не меняется. Эксперты несколько раз изучали состав. Это обычная гуашь. Такую можно купить где угодно, — выдала я вызубренную уже наизусть информацию. — Что до роста предполагаемого убийцы, то его уже вычисляли. И да, вы правы, сто шестьдесят семь. Если только это не женщина, и она так же не носит каблуки, как и я.
Мужчина усмехнулся.
— Я люблю все перепроверять сам. Это наводит меня на разные мысли… Не думали, почему именно краска? Гораздо удобнее было бы взять мел. Многие убийцы пишут кровью…
Я пожала плечами.
— Амбидекстр вообще избегает всего кровавого, если вы заметили. Его жертвы убиты молниями. И, в отличие от многих серийников или маньяков, он не уродует тела. Он просто хладнокровно убивает. Что же до синей краски, то здесь я теряюсь в догадках…
Хаски кивнул, мы еще какое–то время потоптались в комнате. Я зарисовывала в прихваченном из дома блокноте общую обстановку, мужчина тоже что–то изучал.
— Думаю, тут больше делать нечего, — наконец сказал он. — Нужно забрать у Адетты журнал посещений. Это облегчит нам задачу.
— Не факт, — сказала я, уже спускаясь по скрипучей лестнице на первый этаж. — Он мог попасть в комнату и другими способами — порталом, через окно, да и просто незаметно прошмыгнуть, минуя Адетту. На журнал я рассчитываю больше как на список свидетелей.
— Может и так.
Распрощавшись с владелицей Додди–Пайка, мы отправились ждать дилижанс в обратную сторону. Уже была глубокая ночь, и на улице поднялся противный ветер. Наверное, скоро снова пойдет дождь.
Я зябко куталась в легонькое
Но время шло, а тяжелой кареты, запряженной четверкой лошадей, все не было. На высоком здании почты напротив глухо бомкнули часы. Один раз, потом другой.
— Два ночи… Боги, как хочется спать! — зевнула я, прикрывая ладошкой рот.
— А мне — сладкого, — улыбнулся мужчина. — Думаю, стоит вызвать водителя.
Я кивнула.
— Пожалуй.
Леонард прикрыл глаза, и с его рук заструилась чуть искрящаяся магия. Я видела потоки, которые складывались в определенные руны. Всем сотрудникам Управления полагался личный шофер, который мог приехать когда угодно и куда угодно.
Спустя пять минут мы уже сидели внутри машины.
— Госпожа Блум, не ожидал, что вы отправитесь в подобное место в столь поздний час, — сказал водитель.
— Это было необходимо, Норри… Я бы и сама не ездила, но пришлось… Очень важное дело.
Водитель кивнул.
— А кто это с тобой?
Я обернулась, глянув на Хаски на заднем сидении.
— Это мой коллега — Леонард Хаски. Он теперь вместо Жозински и по моему делу назначен консультантом.
— Жозински уволили?! — искренне удивился водитель, резко выкручивая руль и сворачивая направо, туда, где уже вовсю горели электрические огни города. — Вот уж не думал. Он сидел так прочно на своем месте, как клещ!
Невольно засмеялась.
— Да.
— Леонард, вы уж постарайтесь не обижать нашу Люсинду! — вдруг обратился Норри к мужчине. — Год назад эта маленькая гордая женщина спасла жизнь мне и моей семье. С тех пор я у нее в неоплатном долгу.
Я почувствовала, как краснею. Отчего–то перед Хаски было неудобно слушать о собственных заслугах.
— Любой бы поступил так же… — пробормотала я, надеясь лишь на то, что мы поскорее приедем.
— Любой бы, да не любой! — отозвался Норри. — Именно вы, Люсинда, из всей вашей хваленой команды кинулись в наш дом, вытаскивать нас с детишками из–под летящих пульсаров.
— Имеете ввиду «Дело о Перчатках»? — полюбопытствовал Хаски. — Я читал о нем в газетах.
Норри кивнул.
— Да. У нашей семьи был давний враг… Он собрал перчатки, по одной у каждого домочадца, и хотел активировать «Проклятие Семи Родов». У него ничего не вышло, потому что Люсинда Блум все держала на контроле. Когда он понял, что его обвели вокруг пальца, и что сейчас возьмут с поличным, применил магию четвертой ступени!
— Четвертая ступень? — заинтересовался Хаски. — У вас в протоколе написано официальное владение лишь тремя ступенями.
— Вижу, вы хорошо ознакомились с моим досье… — хмыкнула я. — Четвертую ступень применила от безвыходности. Изучала ее в теории, но на практике никогда не получалось, кроме того случая. К слову сказать, после этого я чувствовала себя как разбитое корыто около трех дней.
Мы уже подъехали к моему дому.
— А вам куда, господин Леонард Хаски? — спросил Норри, не спеша открывать двери своего мобиля.