Я – Ворона
Шрифт:
Вот и славно. Значит, хорошо получилось. Правильно.
[1] ???(кит). [Sijunzi] — четыре благородных мужа.
[2] ??(кит). [guanxi] — связи, отношения.
Глава 12
Десять минут пролетели, как миг. Только смежила веки, чтоб отрешиться от эмоций, как уже голос режиссера возвращает из спокойного «нигде». Всего и успела, что ослабить душевный порыв.
Легче всего себя «охлаждать» от слишком уж яркого чем-то скучным. Скажем, вспомнить, как меня ругала
«Да, мимика — это твоя сильная сторона», — восклицала Наталья Сергеевна. — «Ты из тех, кто реально мечет глазами молнии. Дар, не иначе. Но ты еще помнишь, милочка, где мы? Театр — это не про большой экран и не про крупные планы. Иди, сядь в заднем ряду. Много ты разглядишь выражений на лицах актеров? Вот, гляди, я стою вполуоборот, как тебе мой взгляд? Видно?»
Увидать издали и впрямь удавалось немногое, с моей-то близорукостью. Это был один из редких моментов, когда Кира Воронова пожалела об отказе от ношения очков.
«Теперь понимаешь? — поучительно кивала наставница. — 'Это не значит, что мимические выражения не важны. Наоборот! Мимика у тебя не театральная, но это не беда. Усилить не трудно, с такой-то базой. Однако на одной лапе собака не ускачет далеко. Дикция еще куда ни шло, а вот интонация не дотягивает. Бу-бу-бу, ты как жуешь этот лист бумаги. Голос — важнейший инструмент. Вторая лапа. Жестикуляция, язык тела — это ой. Тело и руки у тебя, милочка, деревянные».
Сергеевна редко хвалила. Если такое случалось, то тут же швыряла «противовес». Гоняла она нас, великовозрастных оболтусов, мечтателей и «искателей себя» по-всякому. Мы и в детские игры (те, что для 2–5–7 лет) играли по ее требованию. Из дюжины «мучеников» Натальи Сергеевны, что также расшифровывалось, как «мои ученики», только двое на тот момент не перевалили в возрасте за тридцатник. Затейница она у нас была та еще.
Мне бы как-то в тот мир заслать для нее «благодарочку». Потому что среди обучающих самым азам игр наличествовали: «тени», «марионетки» и «хор». Тени: двое друг напротив друга; один играет человека, другой его тень. Человек делает движения, тень повторяет.
Когда достигается точность взаимодействия, расширяется вариативность движений. Так до полной синхронности, когда ты уже считываешь движения другого. Затем вы меняетесь, добиваетесь синхрона по новой.
К марионеткам переходят, когда вы «засинхронились» на «тенях», и можете «зеркалить» движения по самому их началу. Там один — кукловод, другой — марионетка. Движения пальцами кукловода приводят в действие куклу. Об условностях можно договориться заранее.
После того, как пары сыгрывались, в игре менялись правила. Кукловодом становилась наша мегера (одно из нежных прозвищ). Она задавала движения сразу всей группе. Того, кто лучше всех (по ее мнению) сыграл марионетку, Сергеевна ставила ведущим в хоре.
В «хоре» есть парная и групповая вариации. Парная — это логическое продолжение «теней». Один задает реплику, другой подхватывает и развивает. Будто вы двое — один человек. Здесь уже не только движение и слово. Тут и интонация, и жест (жесты), мимика и пантомимика.
Хор групповой — расширение числа участников и истории. «Солист» задает историю, «хор» ловит ее, усиливает
Уже потом, когда из четырех лап со мной осталась лишь одна, я-прошлая вернулась к игре мимикой и взглядом. Реплики в общей палате, где людям плохо, вязли на зубах. Их я училась проговаривать мысленно: голоса в моей голове никому не мешали. С жестами и языком тела было все плохо по простой причине: боль.
«Эта однолапая собака выкарабкается», — обещала себе Кира Воронова. — «Если и лап не останется, еще будет хвост. А собаки, все мы знаем, смеются хвостом».
Я-прошлая родилась в год собаки. Ворона — это состояние души.
Давно я не вспоминала те времена… Ох, как давно. Полжизни там. Полжизни (с учетом возраста тела на момент моего сюда попадания) тут. А чего тогда сейчас-то вспомнила? Так вскорости пригодится кое-что из наработок.
— Мэйли, — персональное обращение режиссера заставляет открыть глаза. — Мы сейчас снимем повторно последнюю сцену. Тишина на площадке! — это он в ответ на шепотки с разных сторон. — Я хотел бы расширить эпизод. Дать зрителю лучше прочувствовать. И показать больше реакций взаимодействия.
Киваю. Если ему так понравилось, я не прочь повторить.
— И да: я в курсе, что у вас тут тотализатор, — Ян Хоу развернулся к сотрудникам. — Как долго Мэйли сможет закрывать эпизоды с одного дубля.
Хлопаю ресницами и стараюсь не уронить челюсть (держу лицо, ага). Тотализатор? Серьезно? А какие ставки?
Негромкие покашливания наполняют павильон. Как разом всех накрыла эпидемия. Блин! А в этом мире «ковидло» тоже будет? Срединному государству придется тяжко в этот период. Ладно, это нескоро. Авось, пронесет, и тут глобальный сценарий мировой пандемии не запустится.
— Будет справедливо, если в ставках не будут учитываться дополнительные дубли, как сейчас, — утвердительно заявляет щегол. — И дубли, испорченные партнерами Мэйли. Как считаете?
Форма вопроса «ма» в конце. Но это нифига не вопрос, на самом деле. Так один важный птиц доносит до всей стаи птиц помельче новые правила в необидной для них форме. Они же не могут не согласиться с его: «Как считаете».
Про «ма» коротенечко. Если вопрос общий и предполагает ответы: да-нет, в китайском языке такие вопросы строятся одинаково. Озвучивается утверждение, а в конце добавляется вопросительная частица «ма». Смотрите: «Мэйли молодец», — это у нас утверждение. Если же кто-то усомнится в том, что Мэйли молодец, он скажет: «Мэйли молодец + ма», — и это будет вопрос.
Но с другими типами вопросительных предложений работают другие правила. Это только на простенькие с да-нет всё так легко и прозрачно.
Здесь же Ян Хоу получает безусловный положительный ответ.
— За один дубль — тысяча юаней, — хихикает юноша, поправляющий отражатели. — Малышка Ли, я поставил на твой успех свой недельный оклад.
— Успех — сколько? — спрашиваю, почти не шевеля губами.
— Сейчас есть три ставки, — с готовностью делится информацией парень. — Случайность — до десяти. Удача — до двадцати. Успех — до тридцати. Триумф — все сцены с первого дубля. Случайность уже выбыла.