Я – Ворона
Шрифт:
Это было так трогательно. Приятно и неожиданно. Даже глазки чуть-чуть защипало. Особенно, когда мама передала пылкие слова помощника режиссера, когда та отбивалась от подарка: «Я должен показать свою искренность маленькой благородной госпоже, даже если завтра мне придется есть одни сухари».
— Чего это они? — совсем по-детски спросила я. — Я же ничего для них не сделала.
Дурынду не сдала представителям закона, так от той подарков не приносили. Если не считать за таковой дорогущий женьшень в коробке.
— Я уже отказалась от всего, — сообщила мать,
Запах по номеру пошел такой вкусненький. Обожаю мандарины, еще с прошлой жизни.
— Но оно же всё здесь? — снова «включила ребенка» я.
— Они настаивали, — улыбнулась Мэйхуа. — Это гуаньси[2]. Связи, социальные коммуникации. Ты показала сегодня пример удивительного благородства, доченька моя. А еще раньше — талант и упорство, работоспособность. Мэйли — совершенно особенная девочка, я это знаю. Они поняли не так быстро. Прими их искренность.
— А… — глубокомысленно и содержательно сказала особенная девочка. — Э…
— Люди поняли, что с тобой необходимо считаться, — решила помочь мне моя умница. — Значит, и налаживать отношения. И да, твое великодушие нельзя было не оценить. И смелость, конечно же. И упорство: там, где они бы сломались, пошли бы на дно, ты продолжала бороться. Ты мой маленький, но сильный бамбук, доченька. И теперь с тобой будут считаться.
Она замолчала и опустила взгляд на свои красивые, но исколотые иголками руки. Вздохнула, тщательно дочистила мандарин, чтобы подать его мне.
«Будут считаться, несмотря на простое происхождение и низкий статус твоей семьи», — как бы дополнил этот вздох.
Ганьси, гуаньси, хайши гуаньси — связи, связи и еще раз связи. Архитектуру социальных связей в Китае выстраивать так же важно, как и дышать. Это вплетено во все процессы тут, как часть культурного кода. Глупо отрицать очевидное. Чтобы прорваться на самый верх без связей, надо быть чертовски удачливым гением. И лучше бы (вдобавок) богачом. Кто-то рождается в «правильной» семье, где все рукопожатия уже произведены, отношения налажены, «мостики» построены. Мне в этом плане будет сложнее.
Приняла из теплых рук оранжевые дольки. Тут же протянула самую сочную вверх. Мамочке. И рожицу грозную состроила: не вздумай отказаться.
Сердечная улыбка дороже всех подарков. А гуаньси? Выстроим. Какие наши годы? Я замок из песка вместе с соседскими оболтусами возвела. И эту крепость из улыбок и слов подниму при содействии моей замечательной. И с батиной тихой, но такой важной поддержкой.
Только наше гуаньси будет стоять на фундаменте моих настоящих способностей. И признании истинных навыков. Таланта, если так угодно. Не на банальном мы его построим: ты мне, я тебе. Самоуважение не купишь за деньги. Не стоит и пытаться. Поэтому пусть будет сложно, потребуется много времени и усилий. Но мы справимся. Обязательно. Глядя на множество приятных мелочей (и не только) в номере отеля, я в это верю.
В любом строительстве много работы, на любом из этапов. Все они требуют не только грамотного руководства, но и рабочих рук. Если с сериалом сложится удачно, надо будет подумать,
Потянем ли мы финансово личную помощницу? Не повлияет ли на дальнейшие отношения со студией то, что мы «сорвем» с их «грядки» одну простую хризантему? Ну и захочет ли сама Чу променять стабильную работу на непонятно что под началом малявки. По документам-то нанимателем выступит мама, но все мы понимаем, как дела обстоят взаправду.
Поутру (в три пятнадцать, если прям точно) в дверь нашего номера робко поскребся помощник Ся.
— Съемки госпожи Ли поставлены на вторую половину дня, — отчитался этот лохматик. — Вы можете отдохнуть до обеда.
Судя по величине стопки с листами «ежедневок» — распечаток (иногда — с пометками от руки) со сценами текущего дня, Ся прискакал к нам в числе первых. Прежде он заходил, когда в руках оставалось лишь несколько бумажек. Причем очень часто именно с моих эпизодов начиналась работа.
Нынче же этот вечно задерганный китаец с ранней сединой, с глазами разного размера и легким косоглазием «оказывал нам честь». Не заставил ждать, когда же его стертые подошвы дойдут и до наших дверей.
Для того, чтобы изменился порядок разноски листов, всего лишь надо было упасть в пруд.
На съемочной площадке нас с мамой тоже встречали не так, как прежде.
— Малышка Ли, ты хорошо себя чувствуешь?
— Малышка Ли, замечательно выглядишь!
— Малышка Ли, выспалась?
— Малышка Ли…
— Наша талантливая малышка здесь!
— Расступитесь!
Я малость выпала в осадок от такого приема. То есть, когда я шла к ним первая, вся из себя вежливая, они кривились и шептались за моей спиной. А теперь — такой разворот на сто восемьдесят. Даже циничная ворона не знала, как на это реагировать. Зато она знала другое: в любой непонятной ситуации, если речь не о похоронах или катастрофах, улыбайся.
Мы с мамой, конечно же, явились раньше второй половины дня. Уже ж встали, не ложиться же снова? Правда, вышли попозже, чем обычно. Мэйхуа спустилась на кухню, чтобы приготовить ответные презенты. Это тоже часть искусства гуаньси: встречные подарочки показывают готовность к установлению и укреплению связей.
Мамуля на быструю руку наготовила яблок и боярышника в карамели. И немного сладкого риса с сухим молоком превратила в белые вкусняшки. Пока добирались до студии, моя замечательная поделилась со мной еще одной историей из жизни властителей. На сей раз доброй, сладенькой.
Однажды жена императора Гуан-Цзуна (из династии Сун) заболела. Хоть она была и не цапля, но сохла и чахла, а лекари не могли подобрать ей лекарство. Тогда один целитель предложил особый рецепт: сахар и красный боярышник. Десяток засахаренных ягод в день в самом деле поставили пациентку на ноги.