Я заберу свою дочь
Шрифт:
Поговорить сразу не получается. Нас зовут на обед. Стол уставлен невероятными блюдами. Я даже названий таких не знаю. От запахов кружится голова.
– Тебе надо хорошо питаться. Потом необходимо провериться у специалиста, – заявляет менторским тоном, накладывая мне в тарелку разнообразные деликатесы.
– Сама разберусь, – злобно фыркаю.
Но все же приходится признать, питаться нормально мне действительно надо. И голодом я накажу своего сына. Потому принимаюсь за еду. Не замечаю, как уничтожаю все, что было на
Надюшка с незнакомцем весело переговариваются. Шутят. Я же храню молчание. Выжидаю, когда смогу высказать самодовольному индюку все.
– Цветочек, пойдешь с тетей Нелей к себе в комнату, нам с мамой надо поговорить, – ласково обращается к дочери.
Малышка утвердительно кивает.
Я сжимаю палицы в кулаки. Готовлюсь к атаке.
– Пройдем, – указывает рукой в сторону.
Следую за ним. Даже не смотрю по сторонам. Нет мне дела до чужой роскоши. Приводит меня в свой кабинет. Пропускает внутрь. Закрывает дверь.
– Завтра приедет врач из Германии, займемся ее реабилитацией, – заявляет и проходит к столу.
– Зачем этот спектакль? Какие интересы вы преследуете? Хотите насолить моему мужу? Или хотите платы натурой… как тот врач… – не собиралась я так начинать разговор.
Слова сами срываются с губ. Жуткие воспоминания еще очень свежи. Раны от них кровоточат.
– Какой врач? Какой платы? – хриплый голос обвивается вокруг моего горла. Константин нависает надо мной. Глаза темнеют. Надвигается ураган.
– Неважно! – отворачиваюсь.
Еще не хватало изливать перед ним душу.
– Люба, – осторожно берет меня за подбородок и поворачивает к себе. – Что произошло в больнице? – спрашивает спокойно, но серые глаза застилают грозовые тучи.
Он держит цепко, и при этом нежно. Только не вырваться. Пальцы горячие, обжигающие. Они оставляют отметины. А вот в глазах холод. Дикий, будоражащий контраст.
– Врач предлагал мне помощь в обмен на постель, – его глаза чернеют, там клубится непроглядный мрак. А я как загипнотизированная продолжаю выкладывать все. – А еще он предложил найти покупателей для моего ребенка… – меня трясет от холода и омерзения, щеки жжет от слез.
– Он узнал, что муж с тобой разводится, выставил счет за лечение, и решил воспользоваться твоим положением, я правильно понимаю? – ледяной метал в голосе, палец второй руки втирает мои слезы со щеки.
– Вообще-то, муж сам ему рассказал… Дал зеленый свет, на все эти мерзости, – губы немеют. Щеки горят, уже не от слез, от прикосновений этого невыносимо мужчины.
Его глаза суживаются, даже кожа на лице темнеет, желваки ходуном ходят, ноздри раздуваются.
– Больше этого не повторится, обещаю, – вздрагиваю от ноток боли в его голосе смешанной с нежностью. Морок. Наваждение. Дурман. Мотаю головой. Я не позволю запудрить себе мозги.
– Довольно этих обещаний! – толкаю его
– Я хочу быть рядом со своими детьми, – никогда мне не привыкнуть к этому взгляду. Огненная сталь, которая пробирается в душу, сканирует. И этот голос, там ни намека лжи. Он звучит слишком искренне.
Но все это обман! Ложь!
– Это не ваши дети! Довольно нести чушь! – выкрикиваю, задыхаюсь от бессилия и странных эмоций.
– Люба, успокойся, пожалуйста, – делает шаг ко мне. Отступаю.
– Вы еще хуже! Даже врач, он говорил прямо о своих намерениях. А вы как паук, опутываете паутиной. Втираетесь в доверие к моей дочери. Довольно! Мы на этом заканчиваем. Я с Надей немедленно покидаю ваш дом! – направляюсь к двери. – Спасибо за обед.
Ловит меня за талию. С легкостью поднимает и усаживает в кресло. Упирается руками в подлокотники, нависает надо мной.
– Куда ты пойдешь, Люба? С больной дочерью и дыркой в кармане вместо денег? Хочешь гордо шагнуть в никуда? Так этого я тебе не позволю. Ты не одна. Так что будь добра подумай о детях, – говорит тихо и очень хлестко.
– Мне не впервой выпутываться из затруднительных ситуаций. Я справлюсь. Как вы сказали, у меня дети. И ради них я сделаю невозможное. Но это не значит, что я буду принимать сомнительную благотворительность от постороннего, и уже будем честны, не совсем адекватного мужчины! – заявляю, глядя ему в глаза. Злость бурлит в крови. Его близость будоражит. Он опасен!
– Выпутываться? – скалится. – Прошлый раз ты вышла замуж за червивого веника. Это так ты нашла выход? И где самостоятельность, Люба? – выгибает идеально очерченную бровь.
Влепляю ему пощечину. Ни один мускул на лице у гада не дергается. Замер как статуя.
– Биологический отец Нади – это подлое, прогнившее насквозь существо. Он заслуживает только презрения. Так что если выдаете себя за него, то вы знаете, кем для меня являетесь.
Воздух накаляется. Ощущаю бешеное напряжение. Мне даже мерещится запах гари. Глаза Константина превращаются в непроглядную бездну.
– Когда ты злишься, у тебя глаза, как море во время шторма. Манят поплавать на волне острых ощущений, – выдает хриплым голосом.
Обезоруживает. Подобного я точно не ожидала услышать.
– Что? – судорожно хватаю ртом раскаленный воздух.
– Поехали, – берет меня за руку. Помогает подняться.
– Куда? – я в ступоре. Даже не сопротивляюсь.
– Навестим врача. Оплатим его услуги, – нечто зловещее мелькает в его голосе.
Глава 5